Разгневанная река

— Говорю, Мам вернулся! Он еще позавчера вечером пришел. А вчера отправился на причал Гом. Я видел его у Ты Гатя, он сказал, что через несколько дней зайдет к нам.

Соан поднялась, пошатываясь вышла из дома, и, сделав несколько шагов, бессильно опустилась на землю…

11

На закате, как и сотни лет назад, медленно плыл колокольный звон пагоды Нгай. Только в этот вечер звуки колокола казались почему-то особенно печальными. Они лились, протяжные, щемящие, и уплывали к далеким холмам, погружавшимся в вечерний сумрак…

При этих звуках Куен крепче прижала под мышкой нон и зашагала быстрей мимо раскачивавшихся под ветром сосен.

Когда она подходила к пагоде, уже совсем стемнело. Девушка отодвинула плетеный притвор у входа и вошла во двор. Пагода стояла погруженная в тишину, Куен почувствовала чуть слышный запах мелии… В храме однообразно зазвучал мо, отбивая ритм молитвы.

Из кухни во двор вышел Хьеу — узнать, кто пришел.

— Никак, Шау пришла? — тихо спросил старик, в его голосе слышалась радость. — Что тебя так долго не было? Мы уже который день оставляем тебе по вечерам ужин. Наша настоятельница беспокоиться начала. Только что опять спрашивала о тебе.

— Есть что-нибудь для меня?

— А как же. Давай сюда кошелку.

— Кто был на этот раз?

— Та же женщина, что приходила на Новый год.

— А-а, знаю…

За ужином перед Куен поставили целую плетенку красного риса с вареными бамбуковыми побегами, приправленными соленым пряным соусом. Хьеу для приличия взял себе немного риса, но тут же отложил палочки и стал угощать гостью. Когда Куен поела, он тихо сказал:

— Говорят, в ваших краях много народу погибло с голоду.

— Да… — Куен тяжело вздохнула. — Сейчас голод повсюду.

— Может, помочь, что-нибудь сделать… — старик остановился, словно не решаясь продолжать.

Именно над этим Куен ломала голову последние дни.

— Да! — вспомнил старик. — Сегодня вечером сюда, наверное, приедет Чыонг, хотел встретиться с тобой, поговорить кое о чем. Шайка старосты Туи предупредила, что скоро они «навестят» соседнюю деревню. Последнее время они распоясались, грабят уже средь бела дня.

— А вы слышали: бандиты появились возле поста До?

— Неужто?

— Позавчера утром больше сотни прошло по поселку До, некоторые вооружены автоматами, на лошадях. Солдаты с поста носа не посмели высунуть, ворота заперли и ни гу-гу!

Старый Хьеу только головой покачал. А Куен ушла в себя. Вдруг глаза ее сердито блеснули. «Сколько это будет продолжаться?! И главное, почему мы сидим сложа руки и ничего не предпринимаем!»

Куен через огороды прошла к поваленному надгробию, где связная обычно прятала для нее литературу и почту, если приходила в ее отсутствие. Забрав пакет, она ушла к себе в маленькую каморку — одну из келий, отведенных для ночлега прихожан. Войдя, она зажгла небольшой светильник, заправленный маслом, закрыла дверь на засов и стала распаковывать почту, тщательно завернутую в промасленную бумагу и завязанную бечевкой.

В пакете оказалось письмо от Каня, который просил ее постараться разделаться со срочными делами к началу месяца, так как предполагается важное совещание, на котором будет присутствовать товарищ «сверху». Куен бегло просмотрела несколько номеров газеты «За спасение Родины», потом ее внимание привлекла небольшая, величиной с ладонь, голубая брошюрка. На обложке при тусклом свете лампы она прочла: «Борьба за власть между японцами и французами и наши задачи».

При тусклом, колеблющемся свете Куен читала крохотные строчки, напряженно нахмурив брови, позабыв обо всем на свете… Она читала директивы Секретариата Центрального Комитета.

Удары в мо прекратились, значит, настоятельница закончила вечернюю молитву и сейчас позовет ее к себе. Придется прочесть еще раз брошюру попозже. Куен торопливо собрала все со стола, сложила в плетеный лакированный ларец, потом засунула ларец подальше под топчан и вышла в приемную для гостей.

Беседа была в самом разгаре, когда послышался лай и у ворот пагоды замелькали факелы. Монашка-прислужница пошла открывать.

— Наверное, приехал Чыонг Конг!

Да, это был он. Двое сопровождающих его юношей несли зажженные факелы. Чыонг Конг вошел во двор. Юноши удалились на кухню, а хозяин прошел в гостиную.

На нем была простая крестьянская одежда, голова повязана тюрбаном из выцветшего от времени фиолетового тюля. Густые брови, косой разрез глаз, черная борода — точь-в-точь командир из отрядов Де Тхама[23]. Он снял с плеча старинное кремневое ружье, сложил перед грудью ладони в знак приветствия и, откинув полы одежды, сел на скамью. После вопросов вежливости и первой пиалы чая они приступили к беседе.

— Я слышала, — начала Куен, — что староста Туи грозит разграбить село. Это правда?