Разгневанная река

8

Куен отложила письма и задумалась. Большая черная ее тень застыла на стене. Когда она очнулась и выглянула во двор, небо на востоке уже побледнело — близился рассвет. Куен поспешно спрятала письма в ящик и разбудила Тху, чтобы та еще раз повторила уроки перед школой, а сама пошла варить рис.

Тху прихватила лампу и учебники и отправилась на кухню. Утром между делом Тху успевала рассказать о школе, расспросить Куен о домашних делах или просто молчала, довольная уже тем, что находится в обществе тети — она очень скучала без нее.

Поставив лампу на землю, Тху подсела к Куен, взяла ее за руку и положила голову ей на плечо.

— Ты что, не выспалась? Сходи-ка умойся и принимайся за уроки.

— Нам задали уроки только по природоведению и по истории. Я вчера все выучила.

— Мало выучить, надо еще раз повторить.

— А учительница говорит, главное — понять, а не зазубривать, как попугай.

Куен отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Правильно. Но чем больше повторяешь, тем больше понимаешь.

— Все, что нам задали, я уже и поняла и выучила. Знаешь, тетя, вчера над нашей школой самолеты летали. Долго летали. А здесь они были?

— Были. Что же ты сделала, когда увидела самолеты?

— Ничего. Сидела под капоком и ела. И не визжала, как другие.

— Почему же не спряталась в щель? У вас же там есть щели.

— Они все обвалились от дождя и полны грязи.

Куен заглянула в котелок, воды там уже не осталось, и она поставила его в горячую золу, чтобы рис допрел, потом выкопала из золы несколько клубней печеного батата, который так любила Тху.

— Да, тетя, учительница сказала, что как-нибудь зайдет к нам в гости. Она знает, что случилось с дедушкой и папой.

— Ешь батат, подуй только, очень горячо. А что она знает о них?

— Один раз, после уроков, я вышла из школы вместе с ней, и по дороге она сказала, что я должна хорошо учиться, чтобы быть достойной дедушки и папы. Она всегда на уроках говорит по-вьетнамски — по-французски редко. Говорит, нужно любить родной язык. А в этом году на уроках нас заставляют говорить только по-французски. Знаешь, как трудно! Мне не нравится. Во французском учебнике пишут: «В древности наша страна называлась «Ля Голь»[14]. Правда, смешно? А вчера к нам на урок приходил инспектор. Весь урок просидел, молчал и записывал что-то в свою тетрадку. После урока отобрал у нас сумки, просмотрел все тетради и книги, а потом спрашивает учительницу: «Почему у детей нет книжки «Слово маршала Петэна»? Мы испугались, что учительнице попадет, а она отвечает: «У них нет денег, чтобы купить ее». На последнем уроке инспектор вывел всех учеников во двор и долго говорил про маршала Петэна. Говорил он по-французски, и я ничего не поняла. Потом по-вьетнамски объяснил, как мы должны стоять при подъеме и спуске государственных флагов. Говорит, надо смотреть на флаги и при этом думать о Франции и Аннаме. Проверил, как мы это делаем, и ушел.

Куен с улыбкой слушала болтовню девочки. В школе еще что, думала она, они даже в село навезли всяких портретов, заставляют покупать и вывешивать их. И портрет маршала Петэна, и генерал-губернатора Деку, и императора Бао Дая, и даже портрет ее величества императрицы. Не говоря уже о книжке с трехцветным флагом на обложке — «Слово маршала Петэна». Грамотных-то на селе всего один-два человека, но книжку эту все купили, чтобы оставили их в покое.

Куен внимательно слушала Тху и наблюдала за ней. Как, однако, повзрослела девочка! Вот у нее уже свое суждение о людях, о событиях. А на ее вопросы иной раз просто не знаешь, что отвечать… Ну как она может оставить ее? Мысль об отъезде болью сжала сердце. Руки Куен машинально выкладывали на тряпку рис и лепили из него комки на обед девочке.

— Давай, тетя, я сама слеплю. Я люблю, когда комочки малюсенькие.

Пока девочка лепила рис, Куен нежно перебирала ее волосы. Но вот Тху, подхватив сумку и мешок, побежала в школу, и Куен вышла ее проводить. Долго она смотрела, как удаляется маленькая фигурка, не в силах справиться со своим смятением.

Днем, когда Куен пропалывала на огороде грядки с арахисом и горохом, с улицы вдруг послышался взволнованный голос Тху:

— Тетя! Тетя!

Странно, почему девочка так рано вернулась из школы? Голос Тху слышался уже во дворе.

— Я здесь, Тху. В чем дело?

— Тетя, наш класс сегодня распустили!

— Почему? Что случилось?

— Жуткое дело! Во время урока в класс вошли двое французов и начальник уезда, забрали учительницу и увезли на машине.

— То есть как это увезли? — встревожилась Куен.

— Правда, тетя! — Возбужденная, раскрасневшаяся Тху испуганно смотрела на Куен. — Они приехали на машине. Директор вошел в класс и позвал учительницу. Она сказала, что еще не закончила урок. А он как закричит! Потом в класс вошли два француза, начальник уезда и еще какие-то люди и надели на учительницу наручники. Она повернулась к нам и сказала: «Прощайте, дети! Учитесь хорошо!» Тут один француз как ударит ее по голове! Потом ее вывели во двор, втолкнули в машину и увезли. Директор сказал, что занятий сегодня не будет. Сказал, чтобы мы приходили завтра, он подумает, что делать с нами.