Разгневанная земля

— Нет! — воскликнул Перцель. — Самое неожиданное, что даже Надь Шандор поверил в искренность Гёргея… А как раз теперь ни у кого больше не должно остаться сомнений, почему Гёргей пошёл к Дебрецену, а, не к Сегедину… Он задумал сдаться русским, иначе он уведомил бы меня, когда решил дать бой у Ваца. Я со своим корпусом в двадцать восемь тысяч человек был вблизи Надь-Ката и имел возможность ударить русским в тыл. Гёргей хорошо это понимал, но предпочёл биться один, иначе ему пришлось бы после разгрома русских соединиться с моей армией… Нет, нет! В его планы это не входило… Тут ему помешали бы совершить предательство!

Резкая речь Перцеля вызвала страшное возбуждение.

Главнокомандующий Мессарош возмутился несдержанности и резкости суждений Перцеля и призвал его к порядку.

Перцель взглянул на Кошута, но тот понуро слушал всех, храня молчание. Тогда генерал встал и вышел, с шумом хлопнув дверью.

— Этот Перцель просто сумасшедший! — крикнул вслед ему Мессарош.

Все молчали.

— Нет, господа! — раздался голос Кошута среди мрачной тишины. — Нет, господа! Перцель не сумасшедший… Я опасаюсь, как бы он не оказался пророком!..

Глава двадцатая «Верь! Надейся! Люби!»

В критические для родины дни Шандор Петёфи снова поспешил на фронт.

Из Ма́рош-Ва́шхарей 29 июля он написал жене:

Милая, дорогая моя Юлишка! Сию секунду вернулся я сюда после шести дней беспрерывной езды. Я устал, руки дрожат так, что едва держат перо… Здесь дошло до нас, что Бем двинулся в Молдавию. Мы отправились вслед за ним, но уже в Бе́рецке я встретился с ним: он вернулся из Молдавии, где с одним батальоном жестоко расколотил четырёхтысячный русский отряд. Я остановился возле экипажа Бема, поклонился ему. Он бросил взгляд в мою сторону, узнал меня, вскрикнул и протянул ко мне руки. Я подбежал к нему, упал ему на грудь. Мы обнимались, целовались. «Сын мой, сын мой, сын мой!» — повторял старик в слезах. Народ, столпившийся вокруг, спрашивал: «Это что, сын генерала?» Сейчас он относится ко мне ещё ласковей, ещё нежней, ещё более отечески, чем раньше… Узнав, что у Сас-Ре́га наши войска потерпели поражение и в страхе разбежались, он кинулся туда через Ке́зди-Вашхарей, Ше́пши-Се́нтдьёрдь и Удваржей, чтобы наладить наши дела. Я поскакал вместе с ним. Мчались мы почти безостановочно. Сейчас, может быть, двое суток задержимся здесь, покамест он приведёт в некоторый порядок войско. Что будем делать потом, знает только он… Неприятель всего лишь в двух милях отсюда, и местные жители разбежались намедни, точно цыплята… Как вы живёте, милые, любимые мои? Хоть бы что-нибудь услышать о вас! Если удастся, если как-нибудь сможешь, напиши мне, ангел мой, хоть одно словечко напиши. А я-то уж воспользуюсь первой представившейся оказией. Как мой маленький сын? Всё ли ещё сосёт? Отними его поскорее от груди и научи говорить, — пусть он преподнесёт мне такой сюрприз. Целую, обнимаю вас миллион раз, бессчётно.

Верь!

Надейся!

Люби!

До гроба и даже за гробом, навеки преданный тебе

твой муж Шандор.