Разгневанные почтальоны

– Вот и прекрасно! – обрадовался начальник Службы иммиграции и натурализации. Он знал, что иначе ни одной политической проблемы не решить.

Через полчаса глава СИН с изумлением услышал, как из уст генерального прокурора прозвучало:

– Отпустите эту женщину. Мы даем ей политическое убежище.

– Таково указание Президента? – недоверчиво спросил начальник СИН.

– Нет, Первой леди. Я вышла на самый верх.

Когда Абир Гхуле сообщили, что ей дан специальный статус «беженца от сексуальных репрессий», египтянка спросила только одно:

– А пресса в курсе?

* * *

Абир Гхула дала свою первую пресс-конференцию совершенно голой – только для красоты она обмотала вокруг пояса черную чадру. Пресс-конференция проходила при переполненном зале в нью-йоркской штаб-квартире Национальной организации женщин.

– Отвергните ваших мужских богов, ваших фальшивых пророков и ваши бесстыдные фаллические символы! Я призываю всех американских женщин в объятия Ум Аллахи, нашей общей Матери. И пусть ваши соотечественники-мужчины поднимут покрывало и припадут к ее позолоченным ступням.

– Вы отрекаетесь от Аллаха? – спросил кто-то из репортеров.

– Нет. Никакого Аллаха не существует. Это всего лишь маска, за которой скрываются имамы и муллы, потому что они слишком стары, чтобы прятаться за материнской юбкой.

– А как насчет фатвы?

– В гробу видала я эту фатву, – ответила Абир Гхула.

– А вы не боитесь? – поинтересовался корреспондент журнала «Пипл».

– Я ведь в Америке. Что могут сделать мне муллы, если я нахожусь под защитой второй поправки?

– «Не упоминай имя Господа твоего всуе».

– Нет, я о другом.

– Во второй поправке говорится о праве на ношение оружия. Наверное, вы имеете в виду первую поправку к Конституции?

– Не важно, какая поправка, важно, что религиозная свобода распространяется на американцев всех вероисповеданий.

– Вы слышали об атаках мусульманами Нью-Йорка?

– Я слышу о них каждый день. Все эти мужские словопрения остались в Каире.

– Группа джихада под названием «Посланники Мохаммеда» проникла в почтовую службу и сеет всюду хаос и разрушение.

– Тогда я требую защиты, – не моргнув глазом, ответила Гхула. – Если меня убьют, тем самым будет нанесен страшный удар по свободе вероисповедания, и не только здесь, но и в других странах, где женщины подвергаются угнетению со стороны мужчин.

– Эта группа потребовала, чтобы вас в наручниках вернули в Каир.

– У них ничего не выйдет! – фыркнула Гхула.

– Такое требование они выдвинули Белому дому.

– Сама Первая леди предоставила мне свою защиту.

– А если через месяц ее не изберут?

– Они не посмеют! – сверкая глазами, в ярости ответила Гхула.

– Такое случается каждые четыре года, – бесстрастно констатировал корреспондент.

И тут на глазах собравшихся журналистов Абир Гхула побледнела с головы до ног.

Не говоря ни слова, она развернула свою чадру и, набросив на себя, закрыла лицо дрожащими руками.

– Я не боюсь! – нетвердым голосом произнесла «беженка».

Глава 25

К девяти часам вечера генеральный почтмейстер решил, что худшее уже позади.

На Манхэттене больше никто не стрелял. В Оклахома-Сити тоже все утихло. Нападавшего все еще искали, но пока не нашли.

А самое главное – Президент ему не звонил. Наверное, решил переждать. Срок его правления подходил к концу, видимо, поэтому некоторые посты в кабинете так и оставались вакантными.

По всей стране в почтовых отделениях ввели в действие чрезвычайную программу по поддержанию психологической стабильности. Конечно, из-за этого доставка почты прекратится почти на неделю, но сейчас никто и не надеется на ее своевременность. В конце концов, чего можно ожидать за какие-то вшивые тридцать два цента?

Генеральный почтмейстер запихивал в портфель листы почтовых марок, предназначенные в качестве рождественских подарков ближайшим родственникам, когда секретарша сообщила:

– На проводе бостонский почтмейстер.

– Узнайте, чего он хочет.

– Почтовый служащий совершил самоубийство, – отозвалась секретарша.

– Ну и что так нервничать? Наши служащие каждую неделю совершают самоубийства. Прошу меня больше не отвлекать.

– Он говорит, что тот почтальон скрывался от ФБР.

– Узнайте, не он ли стрелял в Оклахома-Сити.

– Бостон считает, что нет, – секунд через десять ответила секретарша, – но очень хочет поговорить с вами.

– Запишите его сообщение. У меня был чересчур напряженный день.

Засунув наконец в дипломат новенькие марки с изображением Элвиса, генеральный почтмейстер Соединенных Штатов покинул свой кабинет. Секретарша тем временем пыталась записать сообщение из Бостона в желтый деловой блокнот.

Почтмейстер уже направлялся к выходу, когда девушка повесила трубку, вырвала лист из блокнота и крикнула ему вдогонку:

– Вероятно, вам будет небезынтересно....

– Прочтите, – нахмурившись, проворчал почтмейстер.

– «Местная телевизионная станция сообщает, что в Почтовую службу Соединенных Штатов проникли мусульманские террористы с целью проведения кампании террора против всего населения. Подробности не сообщаются».

Сразу повлажневшая рука почтмейстера застыла на ручке двери.