Разгоняя тьму (СИ)

      - Что ты имеешь в виду? - помрачнел Хокаге.

      - О Демоне-Лисе, о моих родителях, и о том, что на самом деле случилось двенадцать лет назад. Думаю, мне уже давно пора знать.

      Вот оно. Он репетировал этот разговор сотни раз, прорабатывая все пути, кода он мог пойти, и разные точки опоры, которые он мог использовать. Он не мог облажаться, иначе могли бы пройти годы, прежде чем он получит следующий шанс.

      Хокаге, со своей стороны, тоже практиковал этот разговор, или похожие на него, больше раз, чем ему бы хотелось.

      - Тебе не приходило в голову, - спросил он, что могут существовать очень хорошие причины для того, чтобы держать тебя в неведении?

      Наруто кивнул:

      - Да, приходило. Я знаю, что я молод, и просто генин, и учитывая мои обычные беззаботность и низкую благонадёжность, вы многого не можете мне доверить. И если бы я думал, что эта секретность - ваше независимое решение, я бы даже попробовал уважать его.

      Он глубоко вдохнул.

      - Но весь этот спектакль просто глуп. Какой дурак помещает беспорядочное, неконтролируемое супероружие в ребенка и просто надеется, что никто не заметит? Какой дурак затем позволяет даже каждой собаке ненавидеть этого ребенка, разрушая его лояльность к деревне, когда тот может уничтожить её за пару секунд? И давайте даже не будем начинать о сложностях безопасности, вытекающих из превращения крайне ценного и полностью беззащитного ребенка в социального изгоя, которого не то что защищать, так и вообще убить бы хотела половина деревни, если бы была готова замарать руки и надеялась на безнаказанность. Честно говоря, это чудо, что я так долго продержался, не будучи похищенным или убитым вражескими агентами, или не попав в трагический несчастный случай, подстроенный местными.

      - Вас зовут Профессором, самым умным шиноби, которого Лист когда-либо знал. Не может быть, чтобы вы были достаточно глупы, чтобы всё так устроить, а значит, кто-то сделал это за вас.

      Третий аккуратно контролировал своё выражение лица, при этот внутренне покрывшись мурашками. Это и правда был тот самый Наруто, который проводил время за мангой и розыгрышами? Неустанный, но в целом простой парень, принимающий ужасные оценки за экзамены как медали отличия, и вложивший всю свою хитрость в розыгрыши людей и нахождение новых методов привлечения к себе внимания? Что с ним такого случилось в Волне, что он внезапно говорит вот так, бросая собственные старые неудавшиеся аргументы Третьего ему же в лицо?

      - Вы всегда оказываетесь на грани добра и зла, не так ли? - риторически спросил Наруто. - Вы стёрли имена моих родителей из моих документов, изменили дату, сказали мне, что их смерти были частью миссии столь секретной, что вам даже нельзя мне сказать, кем они были. И потом всё равно дали мне имя моей матери.

      Хокаге безмолвно кивнул. Это было единственное, в чём он добился компромисса, и то только потому, что раз ребенок должен был быть ненавидим, ни одна семья не согласилась бы разделить с ним фамилию, и обладатель уникальной в деревне фамилии едва ли будет незаметен для тех, кто знает, что искать. Время показало, что люди абсолютно спокойно полагали, что мальчик - дальний родственник, взятый в деревню беженцем, как и сама Кушина.

      Наруто продолжил:

      - Вы позволили жителям ненавидеть меня, но при этом сами всегда были добры ко мне, хотя должны бы по идее быть слишком занятым и важным, чтобы вообще говорить с каким-то случайным мальчишкой. Вы позволили инструкторам в Академии подорвать моё обучение, но заметили, что Ирука-сенсей относится ко мне, как к человеку, пусть даже плохому, и поговорили с ним, и что бы вы ему не сказали, это оказало огромное влияние.

      Как Наруто узнал о последнем, задумался Третий. Чёрт, да как он вообще узнал обо всём этом? Это была не какая-то внезапная трансформация. Это было нечто большее. Неужели он - и все остальные - всё это время его недооценивали?

      Наруто тем временем не нравилось, куда зашёл этот разговор. Каждое слово было правдой, но он видел, какое влияние слова оказывали на Хокаге, и ненавидел саму идею, что людей можно принижать до чего-то подобного, до нажимающихся кнопок и предсказуемых исходов. По крайней мере, людей, о которых он беспокоился, которые относились к нему как к человеку и заслуживали обратного. Но он не забыл слова Какаши-сенсея. Некоторые вещи были попросту слишком важны, и он должен был быть готов совершать ради них жертвы. Возможно, подумал он, путь ниндзя и правда заставлял его пожертвовать невинностью - просто не так, как подразумевал Морино-сенсей.