Разговор на кухне (СИ)

Леха встал и пошёл к холодильнику доставать новую, кажется четвертую бутылку из морозилки.

- Конечно, и в Европе аристократия была вся сплошь военная, заниматься чем-то другим им было стрёмно, но когда пошло развитие капитализма, то все дружно об этом забыли, теперь там зарабатывать своим трудом считается нормальным, а мы не смогли перестроиться. Наша аристократия так и не перешла в капитализм, навсегда оставшись в феодализме. Мы все, если честно, остались в нём.

- Остались в ём, - констатировал от холодильника Лёха.

- Да, остались в феодализме, - повторил твёрдо Василий Иваныч. Его начинала раздражать Лёхина клоунада. - Не будем забывать ещё и про то, что в Православии нет доктрины спасения через  исполнение предназначения. У нас никогда не было религиозного стимула много и честно работать, это для протестантов маркером исполнения предназначения является наличие богатства, как материального воплощения Божьей благодати. В России так: если силой можно всё забрать, то обязательно заберут, капиталистическая мишура в виде судов и других глупостей нужна только для урегулирования взаимоотношений среди низшей касты смердов, но не для остальных трёх.

- А какие три ещё, о, умнейший из смертных? - Лёха уже перелил водку в графин и разливал её по рюмкам. Василий Иваныч снова пропустил иронию мимо ушей, но лёгкая тень пробежала по его лицу.

- Духовенство-бюрократия, силовики и государь.

- Значит, у нас феодализм? - уточнил я.

Василий Иваныч утвердительно кивнул.

- Вот признайтесь, что в нашей русской деревне всегда считалось как-то зазорно, что ли, быть зажиточным. Не выделяйся, живи так, как живёт община, и ты будешь в тренде. Не стяжай, много зарабатывать - плохо. В абсолюте эта философия есть у наших северных народов: бери ровно столько, сколько тебе надо для выживания.

- Как у хищников. Они не убивают ради забавы или запасов, им это чуждо.

- Да, Саня, именно так, - Василий Иваныч всем корпусом повернулся ко мне, как бы отгораживаясь от Лёхи. - Минимальное вмешательство в природу, жизнь в гармонии с ней. Поэтому у нас расширенное воспроизводство не было распространено. Нашим людям это неинтересно. - Мне показалось, что, говоря это, Василий Иваныч боковым зрением следит за Лёхой. - Экстенсивная натуральная модель хозяйствования за счёт увеличения населения - и всех делов. А раз нет расширенного воспроизводства, то нет и прибыли, нет прибыли - нет и капитала для инвестиций. Короче, когда вся Европа уже двести лет жила в капитализме, у нас по факту не было ни традиции расширенного воспроизводства, ни, как следствие этого, сколько-нибудь значительного объёма инвестиционных средств для экономического роста. Мы только во второй половине девятнадцатого века, после поражения в Крымской войне начали понимать, что нужно, чтобы окончательно не отстать от цивилизованных стран. Тогда дали волю крестьянам, высвободив мощную предпринимательскую инициативу, а капиталы стали брать под проценты в богатой Франции и Англии, добавив к двум имеющимся факторам производства третий в кредит. Именно тогда начался не только грандиозный экономический подъём, но и наметился колоссальный внутренний разрыв между старой архаичной "нестяжательной" частью крестьянства и дворянства, кстати, и новыми русскими, которые восприняли этику капитализма. Я здесь термин "новый русский" использую не в общепринятом нынче смысле с соответствующей коннотацией.

- Да, да, мы все помним "Вишневый сад" и всё такое, - кивнул Лёха.

Василий Иваныч повернулся к нему и хотел что-то сказать, но я оказался быстрее, и вставил свои "три копейки", пытаясь сбить нарастающее между ними напряжение.

- В 17 году "нестяжатели" взяли реванш, который всё так и продолжается изо дня в день на протяжении ста лет, - закончил я мысль. - Хотя сейчас разрыв между богатыми и бедными ещё больший, вообще сумасшедший. Наши дети природы - нестяжатели всё время сажают себе на шею каких-то вороватых пид...сов, которые каждый раз выгребают всё подчистую из их карманов.

- То есть, вы хотите сказать, что если бы победил Новгород, а не Москва, мы были бы сейчас не страной с народом-ребенком, а по-настоящему первой сверхдержавой в мире? - пуская в потолок дым кольцами, спросил опять закуривший Лёха.

- Весьма возможно, поскольку Новгород делал ставку на капитал, а не на территорию. Капитал - это, прежде всего, результат личных усилий. Его сохранение - личная ответственность. В нынешней русской культуре личной ответственности не существует как класса, все происходит помимо воли индивидуума, мы лишь игрушки в руках царя и Бога.

- Хорошо, Новгород делал ставку на капитал, но тогда как объяснить его политику по захвату восточных земель с обложением их данью? - засомневался я.