Разговор на кухне (СИ)

- Да, только заслуги заслуживаются, - Лёха криво усмехнулся, - не деловыми качествами, а личной лояльностью. Ты жестокий руководитель, преданный только своему хозяину, вот весь твой секрет успеха. Саня, ты шёл к своему креслу, не задумываясь, что будет с теми людьми, которых ты уволил, выгнал, выбросил на улицу. Тебя боятся подчиненные, но ведь у нас всегда так: боятся - значит уважают. Мы - подчинённые, мы же бесправные люди, нам некуда на таких как ты жаловаться. Саня, много раз я хотел поговорить с тобой об этом. Ты думаешь, ты сильный и справедливый, но это не так. Ты жестокий и эгоистичный, с комплексом неуверенности в себе, иначе ты не стал бы пытаться все контролировать, это известный психологический маркер. Верно Василий Иваныч? - спросил Лёха, даже не смотря в его сторону.

Василий Иваныч покивал головой, медленно, как всегда, разлил водку и выпил.

- Надо быть жёстким. Да, но я не жесток, ты меня сейчас зря так обвиняешь, это в тебе говорит обида, я так понимаю.

- Может и обида, но суть от этого не меняется. Я констатирую факт: ты закомплексованный трусоватый клерк. - Лёха всё раскачивался и смотрел на меня в упор, не обращая внимания на Василия Иваныча, который смотрел то на меня, то на Лёху.

- За это можно и по морде получить, - я начал закипать.

- Да нет. Зачем? Я говорю тебе про твои профессиональные качества. Личные у тебя не такие печальные, иначе не стал бы я с тобой так много лет пить водку. Другие ещё хуже...

- Наша лавка - не богадельня, я требую от подчиненных работы. Мы уже не в СССР, надо работать самому, много работать и заставлять работать других. Наши люди очень не любят прикладывать усилия, если речь не идёт о чрезвычайных обстоятельствах, вот в чём беда. Все хотят хорошо жить и ничего не делать.

- Саня, - Василий Иваныч оторвал правую руку от левой и, сжимая и разжимая пальцы, проговорил, - ты не прав.

- С чего бы это?

- Наши люди могут и любят работать, просто надо правильно мотивировать их. В чрезвычайных обстоятельствах мотивация проста и понятна, а вот сподвигнуть людей на ежедневный рутинный труд - это большое искусство управленца, и очень не многие обладают таким искусством. Если говорить шире, то мы все демотивированы тем бесконечным жертвоприношением государству, которое сами себе построили. Ты никогда не задумывался, как это противоестественно - создать свое государство и подчинять всю свою жизнь служению этому государству? Нам всем от мала до велика с рождения прививают психологию солдат, для которых служение государству - главная функция.  Но подавляющему большинству гражданского населения хочется простого человеческого счастья без каких-либо жертвоприношений, неприкосновенность которого и должно обеспечивать то самое государство, в котором они проживают. Нам упорно вбивают в голову, что жить для себя - это предательство общих, то есть государственных, интересов, что тупое, безоглядное служение есть высшая форма патриотизма, но ведь это извращение.

- По твоему получается, что у нас народ весь хороший, а вот руководство тупое и никчёмное?

- Не совсем так...

- Тебя послушать, так ты такой непогрешимый супермен во всём. - Я обратился к напряжённо курящему Лёхе. - Ты ведь тоже не бог весть какой рекламщик. Нет, у тебя бывают озарения, но в последнее время мне на тебя часто жалуются наши общие знакомые. Ты совершенно расслабился и не можешь работать. Что с тобой?

- Налей водки, - попросил он.

- Кончилась водка, - констатировал я кончину последней бутылки.

Сквозь сизые облака дыма я рассматривал Лёху и ждал, что он скажет. Лёха раздавил в пепельнице окурок и поднялся к холодильнику. Покопавшись в нём, он констатировал, что клюквенную мы уже всю выпили. Закрыв холодильник, он  начал ревизовать самый левый навесной шкафчик кухонного гарнитура, где, сколько я помнил, находился бар, состоящий из нескольких бутылок вина, водки, коньяка и Мартини, который очень любит Женя. Лёха достал початую бутылку "Столичной", разлил по рюмкам и, не дожидаясь нас, выпил залпом, как лекарство.

- Женя мне изменяет, - сказал он, ни на кого не глядя.

Получилось у него это сдавлено, на выдохе, возможно из-за водки, как будто кто-то сбил его с ног, нажал коленом на грудную клетку, и он выдавил эту фразу из себя с остатками драгоценного воздуха. Я видел его таким первый раз в жизни. Он вдруг как бы обмяк и расплылся.

- И кто он? Ты его знаешь?

- И ты его знаешь, - утвердительно сказал Лёха и кивнул на Василия Иваныча.

Я посмотрел на Василия Иваныча, пока ещё ничего не понимая. Лёха тем временем налил себе ещё и, выпив, снова закурил.

- Василий Иваныч, объясни, пожалуйста, что он имеет в виду, - попросил я.

- Он имеет в виду, что мы с Женей любовники, только и всего. Мы уже несколько месяцев встречаемся, но Лёха узнал вот только что. Женя ему вчера сказала.

- Наш пострел везде поспел, - зло глядя в зашторенное окно, процедил Лёха. - И философией заниматься успевает и чужих жён пое...вать. Просто гений какой-то у нас тут под боком образовался. Может, ты дедушка Ленин, и ещё революцию нам тут устроишь?