Разговор с молодым другом

В 1951 году принесла она мне новую радость. Большую, ни с чем не сравнимую. Встретил я свою любовь. Звали ее Лизой.

Влюбленные, мы ничем не отличались от многих таких же счастливцев. Назначали свидание у памятника Пушкина, гуляли по улицам и переулкам Москвы, ходили в кино. Около десяти Лиза посматривала на часы и, стараясь быть строгой, говорила:

— Леша, у тебя режим…

Я пытался отвоевать хотя бы еще полчасика, но всегда слышал неизменный ответ:

— Я же о тебе забочусь…

Глубокой осенью в составе второй сборной страны я уезжал в Польшу. На вокзале меня провожала Лиза. На прощание она тепло и сердечно сказала:

— Береги себя.

Прежде, наблюдая, как прощаются мои товарищи с женами, я всегда удивлялся этим однообразным напутствиям. Но сейчас почему-то было очень приятно слышать эти слова.

Первая встреча — в Варшаве с национальной сборной командой Польской Народной Республики. В раздевалке я разговорился с совсем еще юным спортсменом.

— Сейчас, — говорил он, — мы еще не можем показать результатов международного класса. Спорт в республике только-только начинает выходить на широкую дорогу. Ведь в старой Польше им занимались единицы.

— От души желаю вам всем успехов, — сказал я ему. — Как вас зовут?

Он встал и, протягивая руку, представился:

— Мариан Зелинский.

Конечно, я тогда не предполагал, что знакомлюсь с будущим чемпионом мира. Мы побывали в Гданьске, Кракове, Познани, Люблине и других городах страны. Местом своих спортивных выступлений мы выбрали не залы и стадионы, а предприятия трудовой Польши: в Гданьске — судоверфь, в Познани — шахты.

Везде нас принимали очень тепло и сердечно. В Кракове, выступая на металлургическом заводе, я показал в троеборье 410 килограммов. Когда выступление было закончено, ко мне подошел молодой парнишка в рабочей спецовке.

— Юзеф Познанский, — представился он. Разговорились. Оказалось, что Юзеф работает модельщиком. Я сказал, что совсем еще недавно тоже работал по этой специальности. Услыхав это, он куда-то вихрем умчался, а через несколько минут прибежал и потащил меня в цех. Здесь у нас состоялась беседа с рабочими модельного цеха. Я рассказал им о Московском насосном заводе имени М. И. Калинина, о его людях, о социалистическом соревновании.

— Передавайте привет нашим русским братьям, — говорили на прощание рабочие.

Мы расстались. Но дружба на этом не кончилась. Я до сих пор получаю письма от Юзефа Познанского. Он пишет, что в 1958 году стал перворазрядником по штанге и чемпионом своего города в среднем весе, что он руководит секцией штангистов на заводе и в работе тренера-общественника широко использует мои советы. Не скрою, мне было приятно читать эти строки.

В дни, когда вторая сборная выступала в Польше, наши лучшие мастера находились в Австрии. Мы внимательно по газетам следили за их результатами. Интерес усиливался еще и тем, что туда прибыла возвращавшаяся с чемпионата мира в Милане сборная американских тяжелоатлетов.

Из Австрии поступали радостные вести. Николай Саксонов и Аркадий Воробьев установили два новых мировых рекорда: Саксонов в толчке для атлетов полулегкого веса — 137,5 килограмма, Воробьев в рывке для средневесов — 133,5. Еще большего успеха добился Трофим Ломакин, набравший в сумме 410 килограммов. Это было на 7,5 килограмма лучше результата чемпиона мира Стэнли Станчика, показанного им в Милане.

Через несколько дней обе сборные встретились в Москве. Вечером у меня на квартире собрались гости-Аркадий Воробьев, Трофим Ломакин, Роман Павлович. Лиза, став молодой хозяйкой, суетилась на кухне. Она вызвала меня в коридор и смущенно спросила:

— Может быть, по такому случаю за вином сбегать?

— Конечно, сбегать, — услышав наш разговор, предложил Ломакин.

Поставили вопрос на голосование. Подавляющим большинством предложение было снято с повестки дня.

— Расскажите, ребята, какое впечатление произвели на вас американцы, — задал я вопрос друзьям, вернувшимся из Австрии.

— Техникой они особой не блещут, — начал Трофим. — Во всяком случае, ничего нового я лично не увидел. В четырех из семи весовых категорий мы их результаты перекрыли.

— Постой, постой, — перебил его Аркадий. — Ты уж и шапками всех закидал. Нельзя так. Тягаться с ними можно, но задача эта не из легких. Есть там очень способные ребята. Например, Томми Коно, Техника у него отличная. Правильно я говорю?

— Вообще-то правильно, — согласился Ломакин.

— Тебе, Леша, тоже есть над чем подумать, — продолжал Воробьев. — Ведь их тяжеловесы Девис и Бредфорд на чемпионате показали в троеборье соответственно четыреста тридцать два и четыреста двадцать семь с половиной килограммов. А в Вене Бредфорд даже четыреста сорок два с половиной. Соображаешь? А вообще-то они люди как люди, и выигрывать у них можно.

Я слушал и радовался. Радовался от души, что у моих друзей такое боевое, хорошее настроение перед Олимпийскими играми.

— Мальчики, — взмолилась Лиза, — да перестаньте вы, наконец, о штанге говорить.

— Правильно, — поддержал Аркадий. — Давайте споем!

Мы запели. Это были песни о Москве, нашем любимом городе, о любви, в которую нельзя не верить…