Разговор с варваром

Я это знаю по русской эмиграции. Точно оп­ределить размер «белой» эмиграции (волны 1917—1925 и 1942—1946 годов) очень трудно, ноисторики говорят о порядке полутора миллионов человек. И что осталось сегодня от этой огром­ной группы людей, в которую, между прочим, входили самые блестящие писатели, мыслители, богословы, музыканты, инженеры, ученые? Что­бы разыскать сегодня их потомков, нужно хоро­шо постараться. Существуют какие-то общины «белых» русских в Париже, в Нью-Йорке, еще где-то, но они совсем маленькие, максимум пять тысяч человек. Все другие растворились и бес­следно ассимилировались. Как политическая или общественная сила русские никогда не заявляли о себе.

Возьмите Нью-Йорк. Почти каждая этничес­кая группа устраивает свой парад: ирландцы, немцы, итальянцы, греки, поляки, евреи, черно­кожие, мексиканцы, пуэрториканцы – все гордо объявляют о себе на своих национальных празд­никах. А русские – тише воды, ниже травы. При­езд сотни тысяч русских эмигрантов, так называ­емой третьей волны, в 1970-е годы (главным об­разом евреев) ничего не изменил в этом смысле.

Последние десять лет идет новая волна эмиг­рации из России: трезвые, предприимчивые мо­лодые люди, бегущие от катастрофы либеральных «реформ», охвативших Россию после распада СССР. Это огромная потеря для России и вели­чайшая добыча для Запада. Кстати, многие из этих новых эмигрантов (но не все, конечно) стес­няются говорить по-русски, как-то смущаются, когда их спрашиваешь, откуда они... Не сомнева­юсь, они так же бесследно растворятся в толпе,как их предшественники. Слабое у русских нацио­нальное самосознание. Слабое.

[Х-АН]Русских просто не научили об этом говорить. Рос­сия уже давно превратилась в империю, а импе­рия должна все время говорить за интернациона­лизм. Поэтому русское национальное самосозна­ние уничтожалось и забивалось. Кое-что сохрани­лось, но только в искаженном виде. Теперь у рус­ских все перемешано: национальность с импери­ей. И вот они пойдут умирать – но за родину или за империю? Борьба за пространство вложила в них понимание, что родина, империя и русская национальность – это все одно и то же. Поэтому у них все же есть русское, только оно неправиль­но озвученное, неправильно понимаемое.

СОТРУДНИК РУБОПа. Россия при всех своих завоева­ниях ни у кого не отбирала веру. Ведь она не закрепощала, не говорила им: «Вот, будете учить только православие». Она го­ворила: «Пожалуйста, оставайтесь мусульманами, оставайтесь при ваших обычаях».

В свое время Шамиль (имам Шамиль, знаменитый вождь восстания чеченцев и аваров против России в середине XIX века. – П.Х.), когда его в течение нескольких недель везли в Петербург через все просторы страны, спросил: «Это что, все Россия?» Ему ответили: «Да». – «Если бы я это знал, я бы с ними не воевал», – проговорил Шамиль. Он-то думал, что это просто племя какое-то на него напало.

Позже он своим родственникам сказал: «Для вас появи­лась вторая родина – Россия, которой вы должны служить ве­рой и правдой».

Наш сотрудник РУБОПа правильно оценивает широту русской души. Достоевский считал, что русский народ – «богоносец», исполнен христианским духом, что он при­зван спасти безбожную Европу, осветить весь мир.

Что же случилось? Просто этот робкий, покорный, бес­конечно щедрый народ стал более удобной жертвой для хищников и разбойников. Русскому духу не пришлось осве­тить мир – десятки миллионов русских людей были убиты, у русского народа украли наследие, отняли достоинство, и он сегодня почти исчез с площадки великих держав мира.

Я не хочу уменьшать святость русской души, описанной Достоевским, или величие подвига тех мучеников Руси, ко­торые робко и покорно встречали смерть. Память об этом навсегда останется святыней. Но можно уверенно сказать, что русские послужили бы лучше и себе, и остальному ми­ру, если бы не были столь робкими перед лицом врага, а проявили бы железную волю и не отступили.

Русскому человеку не хватает национального самосо­знания и гордости.

Гордость, конечно, не очень русская черта. Следуя хри­стианским заповедям, русский человек часто считает гор­дость чем-то грешным. Гордость слишком уж близка к гор­дыне. Но именно гордость и нужна Руси.

Большевики-интернационалисты делали все, чтобы ис­коренить русское самосознание. Русскому народу не поз­волялось заявить о себе, любой разговор о достижениях именно русского народа пресекался, как национальный шо­винизм. И сегодня русский человек не воспринимает себя потомком славного племени, потомком героев, построив­ших самую большую страну в мире.