Разговор с варваром

[Х-АН]Я понимаю свободу, как право выбора. Это право тебе дано Богом. Делать выбор – между белым и черным, хорошим и плохим. Ты сам определяешь свою судьбу. То ли тебе в ад идти, или в рай. Ты сам определяешь. Те, у которых сильно развита религиозная сторона, будут ради Бога все делать. Но даже тот, кто мало верующий, он все равно будет прислушиваться к общественному мнению, которое требует от него определенного уровня по­ведения и соблюдения законов этого общества. Он делает выбор свой от того, насколько ему важно общественное мнение, насколько он нуждается в общественном одобрении, насколько он получает от этого удовлетворение. От таких моментов – тщеславных или других – будет зависеть многое. Если тот же чеченец будет находиться среди другого населения, где другие понятия, что хоро­шо или плохо, он так же бережно будет относить­ся к мнению этого общества, ему и здесь захочет­ся быть на высоте. Как у спортсменов: тот, кто выдерживает в чеченском обществе эту планку высокую, в другом обществе очень легко справ­ляется.

[ПХ]Мне кажется, что для русских свобода – это не только освобождение от диктата государства или закона государственного, но и освобождение от пресса со стороны общества или семьи. То есть современный русский человек хочет освободиться от тех цепей, в которых его держат или его семья, или общество, или общественное мнение.

Поэтому я говорю, что если кавказцы сложные, то русские по сравнению с ними очень простые. Все просто: заработал, выпил, уснул. А что там с внуками будет, с правнуками будет? Все равно. После меня хоть потоп. Вот такой подход. Сего­дня только тот человек, у которого развито чувст­во родства и все зиждется на религии, – только этот человек имеет будущее.

Получается, когда человек хочет освободиться от ответственности, он живет только сегодняшним днем. Но вы говорите, что освобождение от всего и вся – это еще не свобода?

Это не свобода, это значит просто отойти, от всего освободиться, даже от чувства собственно­го достоинства. Для чего все это? Тогда получа­ется, необязательно стараться, чтобы что-то бы­ло красиво. Когда человек сегодняшним днем живет – какая разница? Все равно завтра уми­рать. А если человек живет глубже, он по край­ней мере думает и о сегодня, и о детях. А еще глубже тот человек, который религиозный, кото­рый знает, что да, он все равно завтра умрет, но от этого он не умирает, что он продолжится в вечности, что ему отвечать перед Богом, что бу­дет рай или ад. Поэтому он, естественно, уже ду­мает о вечности.

От этого зависит, как будет подходить человек к вопросам жизни, какую поставит перед собой цель. Один – прожить свою жизнь. Другой дума­ет о себе, о своих детях, о внуках. А третий думает уже о человечестве, о Боге, о жизни с позиции вечности. И цель его, естественно, рай.

Поэтому насколько люди думают только о се­годняшнем дне, насколько они ушли от кровно­го родства, насколько они ушли от религии – это уже показатель, насколько деградировала на­ция.

[ПХ] Вы говорите, что нужно стараться сделать что-то красивым? В каком смысле?

[Х-АН] Ну, скажем, жить не для того, чтобы максимально нажиться, наудовлетвориться. А максимально де­лать добро, сделать доброе своей семье, родствен­никам, сделать доброе тем, кому плохо, то есть что-то спасти, хоть человека, хоть дерево, что угодно, но сделать доброе, красивое. Еще чтобы стараться каждый шаг соизмерять, правильно или неправильно. То есть надо иметь цель и уже отно­сительно своей цели и делать свои шаги. Без цели человек не может вообще определять, правильно он делает или неправильно.

[ПХ] Почему чувство чести и собственного достоинст­ва хорошо сохранилось у кавказцев, а у рядового русского человека было утеряно?

[Х-АН]Ну не только среди русских оно утеряно. Западные люди, может быть, еще хуже деградированы в этом смысле. Во-первых, русские очень сильно придавлены самим государством. Это, конечно, сказывается на достоинстве человека. Авторитар­ное государство все время народ давило, давило, давило, и сегодня русский народ действительно очень сильно придавлен. Это чувство собственно­го достоинства может возродится, но в России еще нет условий для возрождения.

[ПХ] А почему вы говорите, что человек, который жи­вет только сегодняшним днем и мечтает от всего освободиться, не имеет чести или чувства собст­венного достоинства?

[Х-АН]Все взаимосвязано. У тебя понятие чести, когда тебе важно общественное мнение, когда ты четко понимаешь, что правильно и неправильно. Даже там, где слабая религия, – по крайней мере оста­ется общественное мнение.

Что значит, когда человек говорит: я слово дал. Часто у русских еще сохраняется это поня­тие: я слово дал. Ну что это? Это ж отголоски религии, отголоски той жизни, которой они когда-то жили, это религиозно правильно. Ког­да человек говорит, что он слово дал, он не об­манет. В этом смысле, даже если этот человек называет себя атеистом, в нем все же сохрани­лось религиозное начало, хотя он сам еще не по­нимает этого.