Разговор с Вождем

– Вижу, что вы очень увлечены чтением! – сказал дядька, после выполнения своего обещания действительно убрав большую часть кульков обратно. – Удивительно видеть такое увлечение у столь молодого человека!

– Молодого? – Я даже оторвался от экрана. – Я не ослышался?

– Простите, если обидел! – Мужчина прижал руку к груди.

– Что вы, я нисколько не обиделся! Просто давно так меня никто не называл… – усмехнулся я. – На пятом-то десятке лет…

– Ну, мне, старику на восьмом десятке, простительно назвать вас молодым! – улыбнулся попутчик. – Еще раз приношу свои извинения, что прервал, но… Раз уж вы все равно отвлеклись… Давайте познакомимся? А то я страсть как не люблю незнакомцами путешествовать. Особенно если какой бирюк молчаливый попадется.

– А может, я как раз и есть тот самый молчаливый бирюк? – рассмеялся я, протягивая руку. – Виталий Дубинин.

– Очень приятно! – откликнулся мужчина, пожимая протянутую руку. – Леонид Ксаверьевич Солдатов.

– Ксаверьевич? Редкое имя было у вашего отца. Как у отца Рокоссовского, – на полном автомате вспомнил я.

– Да, именно! – почему-то обрадовался Солдатов. – Как у маршала Рокоссовского! Интересуетесь историей?

– Ну, в общем, да… – хмыкнул я. – Если так можно назвать то, чем я занимаюсь…

– А чем, если не секрет, вы занимаетесь? – Солдатов, похоже, и правда любил поговорить. Слово за слово…

– В рабочее время – логистикой и транспортными перевозками. Я менеджер среднего звена из Москвы.

– А на досуге? – живо спросил Солдатов.

– Ну, когда не пью водку с пивом… – Леонид Ксаверьевич понимающе усмехнулся – оценил шутку. – Так… читаю кое-что по военной истории. В основном по Великой Отечественной войне… А вы с какой целью интересуетесь? Как-то с изучением истории связаны?

– По основному профилю – нет! – качнул головой Солдатов. – Я профессор филологии, Белорусский государственный университет.

Вспомнив старый «филологический» анекдот, невольно улыбаюсь.

– Неужели я сказал что-то смешное? – задорно спросил профессор.

– Анекдот неприличный вспомнил из жизни филологов! – ответил я.

– Непременно расскажите! – попросил Солдатов.

– Он… матерный…

– Тогда тем более! – улыбнулся профессор. – Я монографию писал по русскому мату, меня трудно чем-то в этой области удивить.

– Ладно, сами напросились! – усмехнулся я и рассказал анекдот[18].

Профессор хохотал так долго и заразительно, словно услышал выступление Задорнова.

– Был, значит, в моей роте… Нет, по правилам русского языка надо говорить: во рту… – Отхохотавшись, Солдатов со смаком повторил ударную фразу из анекдота. – Да, действительно филологический… Но мы немного отвлеклись… Это по основному профилю я филолог, но есть у меня своеобразное хобби – увлекаюсь военной историей нашей страны.

– Белоруссии? – подколол я.

– Ну, что вы, право, Виталий… – обиделся профессор. – Какой Белоруссии? Я, хоть и имею гражданство этой республики, до сих пор считаю себя частью великого русского государства. Неважно, как оно называлось в разные времена – княжество, царство, империя или Советский Союз…

– Простите, Леонид Ксаверьич, неудачно пошутил! Так о чем вы хотели поговорить? Я-то, к сожалению, не столь богат историческими знаниями, больше Великой Отечественной войной интересуюсь.

– О, это очень интересная тема, Виталий! – Профессор даже руки потер в предвкушении. – А какой конкретно период войны вам интересен?

– Да как вам сказать, Леонид Ксаверьевич… Начал-то я с начала… простите за тавтологию. Вот сейчас смотрю материалы по Пограничному сражению. И никак не могу понять: почему наши его проиграли, несмотря на готовность? Ведь успели вывести войска из пунктов постоянной дислокации, развернулись и… такой печальный итог.

– Стоит ли мне упоминать, Виталий, что немецкая армия того периода была на пике своего могущества? А Красная Армия не закончила перевооружение? – менторским тоном спросил Солдатов.

– Это я знаю! – недовольно скривился я. – Уж не такой я темный!

– Извините, Виталий, это я по привычке! – сбился с тона Солдатов. – На самом деле причин несколько. Но основные – упреждение в развертывании и слабая подготовка личного состава РККА. К счастью, перед самой войной, буквально дня за три до нападения, радикально изменился общий настрой советского высшего военного руководства – в Директиве номер один уже не было фраз типа: «Не поддаваться на провокации» и «Границу не пересекать и не перелетать до особого указания». Наоборот, было приказано решительно, всеми имеющимися огневыми средствами, пресекать любые вторжения на нашу территорию. Фактически Сталин понял – грядет война. И точную дату начала разведка сообщила. Вот поэтому и встретили врага вполне достойно. Жаль, что этого не хватило для существенного перелома ситуации в нашу пользу. Да и войска второго стратегического эшелона подтянуть не успели.

– Как в прошлый раз… – тихо сказал я.

– Что вы сказали, Виталий? – сбился с хорошо отработанной речи профессор. Видимо, не один раз он вот так вещает. Чувствуется хорошая подготовка.

– Да, ничего, Леонид Ксаверьевич! Пустое! Продолжайте, пожалуйста!