Разговор со своими

Возвращаемся на машине, тогда это синий с белым «Москвич-7». Об иномарках, даже их подобии – «Жигулях», и мыслей нет. Сегодня, когда вспоминаю, думаю: какие мы все были рисковые, на такой технике отправлялись в далекие путешествия, зная о практически отсутствующей технической помощи и о полной невозможности достать что-нибудь из запчастей.

Так и было: спустило колесо, вероятно, прокол, ставим запаску. До Москвы остается не более ста километров, но спускает еще одно. Что делать – неясно. Никакого шиномонтажа в помине нет. Монтировать самим, кроме того что тяжело, бессмысленно – целой камеры нет. В раздумьях вынимаем арбуз, режем его на багажнике. Зяма, жуя арбуз, выходит на проезжую часть в надежде «занять» у кого-нибудь колесо. Редко, но останавливаются, но ни у кого ничего нет. И вдруг машина, подъезжая, сразу паркуется за нами. Выходит мужчина, широко улыбаясь, говорит:

– Зиновий Ефимович, вы останавливаете машины, махая ножом – считаете, это поможет?

У Зямы в одной руке кусок арбуза, в другой – нож. Естественно, махать ножом удобнее, делает это машинально. Мужчина – Валентин Аккуратов! Отдает свою запаску, надеясь, что доедет. А если нет – тогда и будем думать…

Доехали! Не устаю повторять: наверное, Бог есть!

Глава 19 Свои (!) квадратные метры

Квартира в Новых Черемушках. – Нюра. – «Ты у нее работаешь в хозяйках!» – Пудель Маврик.

Обустраиваем свои двенадцать и шестнадцать метров. Есть встроенные шкафы, вымерив все с точностью до сантиметра, заказываем по чертежу, сделанному нашим другом Юрой Трескиным, мой письменный стол (такая конструкция, что на ночь убирается, позволяя раздвинуть тахту), складной обеденный стол, так называемая «книжка», и кровать для Кати. В четырехметровую кухню находим подвесной холодильник. Сказка!

Меняются домработницы, одна за другой. Прихожу с работы – ничего не сделано, говорю: «Вы, по-моему, совсем не хотите работать?» Отвечает: «Вы совершенно правы». Другая говорит мне: «Из вас очень хорошая работница получилась бы». Наконец продержалась целый год огромная Раиса Васильевна. Потом должна была поехать к дочери. Шуня была рада, сказала, что я терпеливее ее, если столько выдержала это явление. Она и до этого цитировала Заходера: «Никакого нет резона / на дому держать бизона, потому что это жвачное / грубое и мрачное». В этот момент лифтерша из соседнего дома пришла к нам с предложением: к ней приезжает ее дальняя родственница, и не возьмем ли мы ее в домработницы. Эту лифтершу мы знали (приходила помогать в уборке) и поэтому очень обрадовались рекомендации.

* * *

Был назначен день, когда Нюра (так звали рекомендованную) придет к нам. Не дождались. Выяснилось: она шла к нашему подъезду и у соседнего спросила стоявшего там мужчину, туда ли она идет. Он спросил ее о цели и сказал, что это к ним. И тут же, посадив в автомобиль, увез к жене и дочке на дачу. Это был обожаемый нами поэт Гена Шпаликов. Когда встретились и надо было что-то объяснять, Гена, смущенно улыбаясь, сказал: «Считаю, что воровство книг и домработниц допустимо». Но через месяц Нюра появилась у нас, не выдержав пьяной жизни Шпаликовых, и прожила с нами до своей кончины двадцать два года. Похоронили в той же деревне, рядом с Нянькой.

Катя с дедом