Разговор со своими

Астаховы – Аркадий и Галя, любимые всей Одессой. Он – эстрадник, и отсюда давнее знакомство с Гердтом. Конферансье, много работавший с Карцевым и Ильченко. Не любил выступать в зале филармонии – всегда шутил:

«Надо додуматься – в помещении биржи, построенной так, чтобы стоящий в метре от говорящего его не слышал, сделать филармонию!» Приезжали к нам в Москву. В Одессе дружили с нашими близкими друзьями – Великановыми.

Полина Великанова в гостях у Гердтов

Кирилл Антонович (Котя) и Полина Георгиевна (Поля) Великановы, мама Коти Любочка – известные всей Одессе врачи. Любочка, психиатр, когда сын привел юную красавицу Полю, приказала ему жениться, сделала ее не только дочкой, но и психиатром – кандидатом наук. А Котя стал знаменитым урологом, учеником знаменитого московского профессора Лопаткина. Два сына, Антон и Сергей, соответственно Тоник и Гуня, тоже стали хирургом и урологом.

С этой семьей дружили очень тесно. Бывали в квартире в городе, большой и уютной, но чаще на даче, на тринадцатой станции Фонтана. Дом открытый, гости, сказочно вкусная еда, дети со всей округи. Гуня сидит на дереве, Любочка (бабушка) просит слезно:

– Гуня, слезь, умоляю!

Никакого ответа. Продолжает, махнув рукой:

– А, стану я докладывать свое здоровье до твоего поведения!

Мы умираем от счастья: доктор наук! Она тоже хохочет и объясняет:

– Мы всегда так говорим, очень облегчает жизнь: стану я докладывать свое здоровье до этой кофточки (когда денег нет), и еще чего угодно!

Взяли на вооружение.

Одесские речения, конечно, феномен ярчайший русской речи: выходим из городского дома Великановых, у ворот на скамейке сидят две женщины. Накануне было хмуро, шел дождь, а сейчас дивное солнечное утро. Одна другой: «Как жалеют те, что умерли вчера!» Или вывеска: «Ремонт и изготовление импортных зонтиков». Кассирша в магазине смотрит на меня и вслух себе произносит: «Молодая, но совсем седая, неплохо! Что вам?» На море объявление: «Не умеющим плавать дальше буйка не заплывать!» На Привозе, слыхала сама, человек подходит к продавщице, и первое, что произносит: «А дешевле?» Всего не перечислить.

Грустно, но и здесь – печаль. Семья, служащая примером всем, распадается. Кирилл Антонович оставляет Полю и мальчиков и женится на другой женщине. Мальчики уже взрослые, сами женятся, а старший, Антон, успевает развестись и живет с мамой.

Любочка Великанова пришла посмотреть съемки. Доктор-психиатр и Зяма (Паниковский)

Как-то летом Зяма должен был ехать в Одессу на съемки, у меня отпуска не было, и с ним поехал подросший Орик. В перерыве съемки приехали к Поле и Антону обедать. Обслуживал обед Антон. Вышел, продолжая накрывать стол. Раздался грохот. Вбежав в соседнюю комнату, увидели Антона, хрипящего, лежащего ничком, без сознания. Полина – мама, но Доктор! Пыталась сделать массаж сердца и искусственное дыхание. Вызванная Зямой «скорая» приехала очень быстро, но сделать ничего не смогла… Набежали люди, кричащая бывшая жена Антона, Котя-папа, соседи. У Зямы было еще одно потрясение: Котя, отец, не подошёл к Поле… Для меня и Зямы он из нашей жизни ушел…

Поля осталась фактически одна, потому что младший, Сережа, женившись, вскоре уехал с женой Ирой в Израиль. Бывший глава семьи, бросив ее, вел себя неблагородно относительно Полины. Продал дачу, мы даже приезжали к нему, умоляя этого не делать и обещая помочь собрать деньги для покупки квартиры для новой семьи. Он обещал, но на обещания очень быстро плюнул… Бывая позже несколько раз в Одессе, с ним больше не встречались… Полины старые болячки взыгрывали, жилось очень трудно, на пенсии. Когда были в Израиле, повидались с Сережей (для нас Гуней). Он стал тоже вполне успешным урологом, но о маме не очень думал. Объяснили, что не очень существенная для него сумма в виде пятидесяти или даже ста долларов была бы для мамы очень нужной поддержкой. Обещал, но исполнил ли, не знаю…

Вспоминая Великановых, стараюсь вспоминать то время, когда любили всех членов семьи, оно было светлое…

Ося Островский с женой Галей и Таней Правдиной. Израиль

* * *