Разговор со своими

Я ничего не говорю о творчестве Лидии Борисовны, так как считаю и уверена, что так и будет – об этом скажут литераторы. Единственно, что хочу напомнить: Лидия Борисовна относительно себя не употребляла это слово, а говорила: «работа». Гердт тоже был очень щепетилен и точен в словоупотреблении: не говорил «творчество» о себе, не мог про свою жену сказать «супруга» и всем рассказывал, что Твардовский называет себя не «поэт», а только «стихотворец». Это не уничижение, а удивительное проявление скромного достоинства настоящего таланта.

Из всех людей, которых я знаю, у Лидии Борисовны больше всех потомков – детей, внуков, правнуков, – ее обожающих. И достигла она этого, казалось бы, очень легким способом: не только выведя формулу – «детей не надо воспитывать, с ними надо дружить», но и неукоснительно следуя ей.

Как и всем порядочным людям ее поколения (может, и были исключения, но, увы, мне не встречались), ей выпала на долю масса сложных и трагичных событий, по большей части изменяющих людей не в лучшую сторону, делая их безрадостными и не очень добрыми. А вот наша «настоящая Дама» до конца своих дней сохранила умение радоваться жизни и любить самое важное и интересное в этой жизни – людей! Может быть, за это Господь на нее оглянулся и сделал лёгким ее уход из жизни. Она вернулась из туристической поездки в Грецию. Там, как рассказывали, ходила по всем высоко стоящим монастырям, пила валокордин, но не жаловалась. «Усталая, но довольная» была встречена дочкой. Попила с ней чаю и в хорошем настроении легла спать. Увы – навсегда…

Для меня она – подарок судьбы! Заключение, думаю, может быть одно: помнить и стараться хоть чуть-чуть быть похожими…

Глава 47 Себежане вернули Зяму домой

Себеж. – Памятник Зиновию Гердту. – Возвращение. – Мэр Себежа Галина Анатольевна Малютина. – День открытия.

Значительно более крупным событием, чем мои «юбилеи», для меня, Кати, Орика и близких детей и взрослых явилось установление к Зяминому девяностопятилетию памятника «Зиновию Гердту от себежан». Понятно, что в городе Себеже, Зяминой родине.

Об этом событии я написала главку в последнем издании книги «Зяма». Позволю себе привести ее здесь.

Возвращение[20]

Ушедших из жизни гораздо больше, чем ее продолжающих. Известно – умирать демократично: присоединяешься к большинству. От этого не легче…

Но если человека любят, то его помнят. И он продолжает не физическую, а гораздо более долгую, важную жизнь в душах людей.

Гердт – личность с чистой биографией, и, я уверена, поэтому он был и продолжает быть любимым и как талантливый актер, и как просто человек: близкий, понятный, добрый. Свой. Одним словом – Зяма! Особенно замечательно это доказали Зямины земляки – себежане.

В первый раз я увидела Себеж больше 40 лет назад, когда Зяма повез меня показать это действительно божественное место. А потом мы бывали там почти каждый год, в отпуск проезжая специально через него по пути в Прибалтику в свои палаточные туристические базы Дома ученых.

Себеж – городок, расположенный в Псковской области рядом с Латвией, – был до революции тем, что называется «местечко». Соответственно проживающим жителям было три храма: православный для русских, костел для поляков, синагога для евреев. По рассказам – уживались мирно. Самое начальное школьное обучение Зяма получил в хедере, на идиш, который потом абсолютно забыл. Вероятно, еще и потому, что уже в обычной школе у него был не обыкновенный учитель Павел Иванович, заразивший его на всю жизнь страстью к русской поэзии.

Увековечить память своего земляка жители Себежа хотели давно.