Разговор за рюмкой чая. Не бойся чувств и слёз не бойся

Так вышло, что я оказался одиноким и неприкаянным, несмотря на то, что воспитывал в тот момент двух замечательных детишек, которых, увы и ах, без сожаления бросила мать, решившая, что жить необходимо исключительно для себя.

Бог с ней, с матерью – хорошей женой никогда она не была, хотя и прожили мы с ней пятнадцать лет. Все эти годы мы с ней сходились и расходились, ругались – потом  снова любились; томились, страдали, а честнее и конкретнее – попросту маялись, не решаясь окончательно расстаться.

Так вышло, что познакомились мы в её шестнадцать с хвостиком лет, но я о том не ведал: поведенческие повадки,  интимная активность, опытность и особенности вполне зрелой внешности искажали действительность, а факты Лиза скрывала, как могла, пока тайна не вылезла наружу в связи с  неожиданной беременностью.

Я ведь только на регистрации узнал, что единственная моя несовершеннолетняя.

Лиза была моей первой женщиной, можно сказать учительницей.

Пристрастий своих к мужским ласкам и их разнообразию девочка не скрывала. Любила меня, как могла, но на левую сторону заглядывала систематически.

Поначалу я бесился, потом смирился, поскольку зависимость от её ласк была сильнее ревности.

Я считал, что моя девочка, это моя ответственность. Любил её безумно.

Когда мы молоды, а кровь, чрезмерно обогащённая гормонами, кипит, вожделение, похоть и  страсть не сложно принять за настоящее чувство. Нам кажется, что это навсегда, что необходимо бороться за счастье, приспосабливаться, терпеть.

Наивные.

В реальной жизни не бывает ничего достаточно постоянного, чтобы раз и навсегда. Первая любовь, как правило, недолговечна. Спустя время от неё не остаётся следов, кроме ностальгии и романтических воспоминаний, сконцентрированных до состояния сладкого сиропа.

Вокруг и внутри нас мир постоянно меняется. Под влиянием среды и обстоятельств мы трансформируемся, приобретаем опыт, развиваемся физически и духовно.

Регулярная переоценка ценностей – не порок, норма. Так происходит у всех, кроме некоторых особей, которые никогда не меняются, так и остаются навеки детьми или  недоумками.

Сколько их бегает по земле – не сосчитать. Моя жена оказалась представителем этой  редкостной породы: всю свою жизнь она потратила на поиски идеального любовника и жизни как в сказке.

Детишки наши рождались можно сказать случайно, по причине того, что Лиза нечаянно пропускала срок, когда можно было избавиться от беременности. Обычно она молчком ложилась в клинику, где расставалась с зачатым нечаянно плодом без особенных терзаний.

Это я узнал позднее, когда сомнений и фактов накопилось в избытке. Отпросится, бывало, Лизка в гости к приятельнице с ночёвкой, потом приходит и болеет несколько дней. Увязать в единое целое эти события мне не приходило в голову: мало ли что бывает… все мы болеем.

Двоих детишек, однако, супруга родила. Сначала дочку, когда только жить вместе начинали, тогда она и скрывать особенно ничего не умела. Позже наловчилась хитрить и манипулировать. Но, то отдельная история.

Потом, уже после двух разводов и череды расставаний, родила сына. Вроде как сама захотела. Клялась, что родив, изменится и навеки станет примерной женой, рачительной хозяйкой и добросовестной матерью.

Где там… Только сын на ноги встал – в садик устроили, в пользу чего были предъявлены  тысячи доводов.

И понеслось…

Только её и видели.

Скрывала Лизка свои похождения мастерски. Или я был на коварство и женскую хитрость настолько близорук, что не замечал вероломства и плутовства.

Лизке удавалось поддерживать романтические связи на стороне месяцами.

Каждый новый роман открывался внезапно и нечаянно, когда в пылу увлечённого разврата парочка теряла осторожность.

Лизка очевидные , неоспоримые факты измены с остервенением и обидой в голосе отрицала, клялась в верности, выдумывала фантастические байки, приводила абсурдные доводы и ластилась без меры.

Мирились мы обычно на брачном ложе.

Поначалу, пока обида имела чётко очерченные контуры, мы сливались без особенного желания и страсти. Позже, когда кровь наполнялась гормонами, а голова окончательно отключалась – с аппетитом и остервенелым желанием.

Что делать, если не могу я копить, тем более складировать обиды и разочарования, зато имею в избытке потребность любить, да не кого-нибудь – именно её, Лизку, будь она трижды неладна.

Околдовывала она меня, что ли?

Семейная жизнь альтернатив в моём понимании не имела. Потребность любить и заботиться были дарованы природой и требовали реализации.

За годы супружества я привык получать чувственный паёк не по карточкам, а по стабильно  гарантированной, реально заслуженной разнарядке. Задушевные разговоры, ласковые прикосновения, привычные романтические ритуалы и прочие повседневные мелочи – вот неиссякаемый источник энергии, дающий силы тянуть семейную лямку.

И вдруг гром среди ясного неба…

Ушла, зараза.

Хлопнула дверью, сопроводив это действие серией неприличных жестов, обидных комментариев и недвусмысленных оскорблений мужского достоинства и была такова.

Ни вещей не взяла, ни документов.