Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

– Вот так и держи, – ухмыляется Георгич. Тут же становится серьёзным, – ч-черт, чайки.

Лайнер минует мечущееся грязно-белое чаячье облако по самому его краю. Сети выбирают, вот они и слетелись. Руки уже устали, оказывается, я сижу весь напряжённый, окаменевший. Сажусь поудобнее, по очереди снимаю руки со штурвала, встряхиваю кистями. Осматриваем, записываем все пять кораблей.

– Так, с этими все, курс 200 на следующую группу.

– Влад, займи 300 по РВ, Федорыч, передай всю информацию базе – пусть проверяют.

Я с облегчением добавляю тяги и тяну штурвал на себя. Кажется, что самолёт тоже с облегчением вздыхает. Штурман щебечет в СПУ, объясняя, как лучше пройти, чтобы за меньшее количество заходов осмотреть побольше кораблей. Ему хорошо, у него в блистер полмира видно, а я в амбразуру лобового стекла, частично закрытую указателем угла атаки и акселерометром, только горизонт вижу.

– Олег, сядь на моё место и попробуй рассмотреть все, что ты наговорил. Пальцем лучше покажи, куда лететь, не выёживайся.

Георгич с Половцевым смеются. Надеюсь, не надо мной.

– С-с-стажер, – издевательски шипит штурман. Он тоже думает, что смеются не над ним, – курс 205. По команде вправо.

Проходит минут 10. Моторы ревут, штурвал мелко трясется, Половцев поправляет режим РУД-ами и зевает. Из грузовой кабины доносятся малоаппетитные запахи. Эльдар раскочегарил бортовую электроплитку, всю измазанную тушёнкой и ЦИАТИМ-ом[198] с прилипшими крошками хлеба, табака и ещё чего-то. Теперь все это выгорает. Георгич морщится и врубает на полную мощь отбор воздуха от движков, то есть вентиляцию.

– Так… снижаемся до 100 метров… вправо 50.

Соображаю. Так, сейчас курс 207… вправо 50, значит… 257 градусов. Одновременно пытаюсь снизиться, не проскочив 100 метров. Георгич с удовольствием из правого кресла руководит процессом: «Ещё чуть-чуть… ещё 5 вправо… много, чуть влево. О, хорошо». На хрена я считал? Сразу бы пальцем показали, куда лететь.

Проходим, фотографируем. Я начинаю привыкать к близости воды, потихоньку наглея, кручу головой. Замечаю название: «Олег, «кореец» был, названием «капитан Привалов».

– Записал, слева посудину видишь, километрах в трёх? Ща её осмотрим.

Подворачиваю. Георгич на правом сиденье подпрыгивает и вытягивает шею, пытаясь рассмотреть цель. Вонь из «кухни» потихоньку выветривается. Но глаза ещё режет. Осматриваем ещё десяток кораблей, берём курс на следующую группу. Из грузовой кабины доносятся куда более аппетитные запахи. Георгич с Половцевым синхронно сглатывают слюну. Жора косится на панель вентиляции, но решает ничего не менять. Видимо, опасается захлебнуться слюной. Вовка отстёгивается, складывает своё сиденье-насест и идёт к Эльдару – контролировать процесс. Федорыч бурчит в микрофон, устанавливая связь с базой, и передаёт очередную порцию информации.

Очередная группа состоит из 2 кораблей – очередного «рыбака» и стоящего от него в 30-40 км серого и страхолюдного на вид корабля ВМФ. До следующей группы далеко, решаем пообедать. Сыто щурящийся котяра Половцев приносит миски с тушёной картошкой пополам с тушёнкой «Великая стена», крупные ломти хлеба, рыбные консервы из горбуши (изрядно начатые). Выпрыгиваем на 500 метров, ставим на автопилот, поднимаем на гарнитурах микрофоны выше глаз и лихорадочно, обжигаясь, глотаем душистую картошку, заедая её слегка подсохшим хлебом. Я выбираю из банки рыбную юшку кусочком хлеба, причмокиваю, краем глаза непрерывно кошусь на радиовысотомер. Расторопный Эльдар приносит чай и сухие пайковые галеты. Кто-то сыто рыгает в СПУ. Так сказать, дружеская шутка. Тонкая. От слова «танк». Олег вне подозрений, он интеллигент до мозга костей, даже лётный комбез гладит. Я тоже сам себя не подозреваю. Оглядываю три сыто отдувающиеся физиономии (Эльдара не видно). Все трое хитро улыбаются, прихлёбывают чай. Да ну их.

– Снижаемся до 100 на крайнюю правую жестянку, – Олег ещё причмокивает, когда говорит, но уже работает.

Машу рукой Половцеву, тот убирает миски и стаканы с центральной панели, передаёт их Эльдару, забирается обратно на свой насест. Брезгливо и демонстративно стряхивает крошки с панели (часть из крошек рыбные и склизкие) в мою сторону, пристёгивается. Косясь в левое окно, выхожу на первый в группе корабль, закладываю лихой разворот и догоняю его на параллельных курсах.

– Влад, доворачивай, смотри, что он делает, доворачивай… а, черт, проскочили. – Олег возбуждён и зол. Очередная посудина лихо разворачивается к нам кормой (на которой только слип[199] для сетей и никаких букв) в тот самый момент, когда мы готовились зафиксировать её название. – Разворачивайся быстрее.

– Олег, спокойно, он все равно на месте быстрее крутится, чем я на скорости 350. Сейчас вон того, по курсу, досмотрим, потом спокойно развернёмся и этого возьмём за ж-ж-ж… жабры.

Однако следующая посудина повторяет манёвр предыдущей. Явные браконьеры. Внешне очень похожи и по цвету и по форме надстроек. Один проект. Наверняка и хозяин тоже один.