Разговоры, которые меняют жизнь. Техники экспоненциального коучинга

«Верно, потому что то, что ты предлагаешь, может предложить даже новичок. Вместо того чтобы дать им то, что я называю чистой любовью, ты решила быть посредственной и отдавать им свои часы».

«Посредственностью меня еще не называли», – резко отвечает она.

«Ты посредственна, потому что предлагаешь клиентам то, что предлагают другие, и в результате получаешь посредственные результаты».

«Понимаю. И все это потому, что я не даю чистую любовь?» – иронизирует она.

«Да, все так».

Я жду ее вопроса о том, что такое «чистая любовь», но вижу только ее внимательный взгляд: она готова слушать.

«Чистая любовь, – продолжаю я, – это когда ты даешь другому то, что больше всего хотела или хочешь получить сама. Расскажу, откуда я взял эту теорию. Моему сыну пять лет, и он очень любит мороженое. Он ждет его с огромным нетерпением. Однажды мы были в ресторане, и ему принесли мороженое, которое он очень сильно хотел. Но прежде чем положить в рот первую ложку, он повернулся ко мне и сказал: "Хочешь, я дам тебе?" На его лице я видел борьбу между своим неистовым желанием тут же съесть любимое лакомство и детской любовью ко мне. Чистая любовь – это дать другому то, что больше всего хочешь себе».

«Продолжай».

Она не сводит с меня глаз. Я делаю глоток чая, чтобы собраться с мыслями и сказать Джилл только то, что ей важно услышать. Работая с клиентом, я осторожно отношусь к каждому своему слову. Многие смеются над тем, что я говорю медленно. Это связано с тем, что я анализирую ту информацию, которую собираюсь озвучить: нужна ли человеку правда прямо сейчас или стоит подождать. Сказать людям, что делать, – легко. Сделать так, чтобы от этого они хорошо себя почувствовали и, вдохновленные эмоцией, начали действовать, требует мастерства.

«Когда ты даешь другому чистую любовь, тебе намного легче видеть его потенциал, видеть в нем того, кем он может стать. Деньги никогда не зарабатываются линейно, в виде прямого обмена одного на другое. Деньги всегда побочный эффект чистой любви».

Она осмысливает то, что я сказал. И хотя она смотрит на меня, на самом деле обращена внутрь себя. Сдавшись, она говорит:

«Миша, я правда ничего не понимаю. Я чувствую, что ты сейчас говоришь что-то очень для меня важное, но я не могу понять. Я только чувствую, что в твоих словах истина, но я не могу ее осмыслить. Ты можешь мне лучше подсветить, чтобы я поняла?»

В каждом из нас встроен внутренний компас. Мы знаем, что правильно, а что нет, задолго до того, как это рационализируем.

Когда Джилл попросила меня «подсветить», она имела в виду «показать ей то, что она не видит». Теперь ей важно не просто хорошо себя почувствовать из-за моих слов, а полноценно их осмыслить.

«Хорошо, Джилл, попробую. Если ты готова, конечно. Расскажи мне о самом тяжелом моменте в своей жизни. Только честно. Без фасадов».

Я вижу, как она побледнела. Будто кровь отхлынула от щек. Она рассказала мне то, что не рассказывала даже близким знакомым.

«Это был не момент. Это длилось 15 лет. Однажды мой муж с друзьями поехал в лес кататься на квадроциклах. Через несколько месяцев его привезли домой квадриплегиком[2]. Это иронично, что первые пять букв в этих словах (квадроцикл и квадриплегик) одинаковые, но несут такую разницу в ощущениях…

Там, в лесу, за рулем квадроцикла он полетел с обрыва. Квадроцикл упал на него. У нас было двое маленьких детей. До аварии он был успешным дантистом с большой практикой. Теперь он не мог двигаться, и нам пришлось очень тяжело. Мы полностью израсходовали деньги. Я была матерью, сиделкой, вела хозяйство и параллельно пыталась что-то зарабатывать, не покидая дома. Каждый раз, когда я выходила на пару часов отдохнуть с подругами, муж устраивал истерику, обвиняя меня в бессердечии и изменах. Я стала его заложницей и пожертвовала собой. Эти 15 лет мои потребности были на последнем месте, и до их удовлетворения дело почти никогда не доходило. Были только функции, которые я выполняла. У меня не было ни секса, ни заботы, ни свободного времени, ни денег. Я чувствовала, что связали меня, а не мужа. Я провела 15 лет буквально в тюрьме».

Я смотрю на Джилл, пытаясь осознать ее историю. До того, как я стал коучем, я не догадывался, что в мире так много страдания. Это не было моей реальностью. Несмотря на то что большую часть моих родственников по отцовской линии убили в Дробицком Яру во время Второй мировой войны, никаких чувств я по этому поводу не испытывал. Я никогда не встречал этих людей, не был с ними лично знаком. Моя же жизнь была счастливой, и я думал, что счастливая жизнь – реальность большинства людей, а то, что случается с некоторыми, лишь статистическая аномалия.

Когда я стал соприкасаться с историями людей напрямую, когда начал проживать их эмоции, я больше не мог мириться с тем, как в мире много страдания. Как-то я прочел, что «стоит тебе признать, как много боли в мире, ты становишься для него исцеляющей таблеткой». Эта фраза меня зацепила, и я создал компанию, целью которой стало коснуться миллиарда людей и облегчить их человеческий опыт.