Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир

Мне доводилось слышать истории Времени сновидений, которые сочинялись в отрыве от троп песен или реальных мест. Я видел сложные, якобы аборигенные ритуалы, в основе которых лежали выдумки в стиле нью-эйдж. Один человек говорит: «Сегодня я провожу buddubigwan – это традиционное аборигенное слово обозначает тренинг», – и показывает презентацию в PowerPoint, в которой перемешаны доверительное падение[17], раскраска лица и пылкие, но путаные утверждения. Другой человек переводит Оксфордский словарь на один из аборигенных языков и придумывает новые аборигенные слова для понятий вроде «живая картина», «донкихотский» и «ксенофобия». Гениальный труд – но проблема в том, что культура адаптируется и эволюционирует во времени совсем по-другому. Как и всё долговечное, это должна быть коллективная работа, согласованная с паттернами творения, выработанными на основе жизни в определенной среде.

Новаторы, которые придумывают подобные вещи, утверждают, что наша культура постоянно меняется и приспосабливается, – и в этом они правы. Но настоящие культурные изменения не происходят в одностороннем порядке. Культурные новшества рождаются из глубоких отношений между землей, духом и группами людей. Если некто достиг «высокой степени» в традиционном знании, будучи при этом тесно связанным с землей, преданиями, духом и общиной, – он может услышать во сне песню. Но чтобы эта песня стала частью культуры, она сперва должна быть принята людьми и пройти через множество исполнений, постепенно видоизменяясь. Кроме того, такая песня может быть обнаружена только при помощи ритуального процесса, который данная община вырабатывала на протяжении тысячелетий. Важна не столько песня сама по себе, сколько процесс функционирования общинного знания, который ее порождает.

Большинство долгосрочных культурных инноваций возникает в простонародных практиках и формах, которые развиваются посредством повседневных взаимодействий между людьми и местом, органично адаптируясь. Когда этим процессам не препятствует произвольный контроль и намерения высокопоставленных лиц, они разворачиваются, следуя паттернам творения.

В течение долгого времени я тщательно наблюдал за тем, как появляются подлинные простонародные инновации в моей культуре. Я знаю, как они выглядят в своем естественном виде. В начале этого тысячелетия я был вовлечен в формирование нового погребального ритуала – это была церемония вскрытия надгробия, которая проводится примерно через год после похорон умершего. Церемония возникла в общине, на кладбище у которой были только деревянные кресты, и проводилась женщиной, которая хотела, чтобы на могиле ее погибшего сына был воздвигнут памятный камень.

Создание церемонии вскрытия этого первого надгробия стало общинным процессом, который разрабатывался Старейшинами совместно с членами семьи умершего и включил в себя вышедшие из употребления элементы традиционного оплакивания. Когда многие семьи и различные общины эту церемонию повторили и видоизменили, она стала подлинным новшеством и частью живой культуры. Она даже включила в себя расчеты семейного бюджета, чтобы хватило денег на надгробие и угощение для общины после церемонии. Ни один отдельный человек, ни даже «рабочая группа» не смогли бы намеренно создать такой сложный, красивый и исцеляющий ритуал.

Отдельные лица или назначенные комитеты не могут разрабатывать устойчивые системы, особенно в переходные и неспокойные периоды. Тем, кто хочет заимствовать устойчивые практики из аборигенных культур, следует уделять внимание скорее древнему и современному простонародному знанию, чем индивидуальным изобретениям или усовершенствованиям. Это не значит, что все простонародные инновации носят положительный характер. Но если прислушаться ко многим голосам и из множества историй вычленить глубокий и сложный порядок (pattern), обычно можно определить, что реально, а что было отретушировано в угоду сомнительным повесткам или исковеркано показухой нарциссов.

Поэтому я осторожно отбираю то Аборигенное знание, о котором говорю в этой книге, – я знаю, как коверкают и перевирают идеи на рынке современной цивилизации, как их переупаковывают и выставляют в таком виде, что зачастую они оказываются полной противоположностью изначальному замыслу. Я могу предъявить элементы Аборигенного знания, чтобы раскрыть подлинное понимание употребляемого мною слова «навеки», которое заключается в призыве рассматривать творение как бесконечно сложную, самоподдерживающуюся систему. Я могу осветить пути следования паттернам творения в процессе принятия новых, подлинно устойчивых решений; но, возможно, наихудшим результатом подобных усилий станет принятие цивилизацией этих идей.