Разговоры о кино

— Это было неосознанно. Это есть ты. То есть рисование — это есть ты.

— Да. Но сейчас я почти не рисую. Ещё семь лет на скрипке занималась, пять лет на фортепиано.

— Дурацкий вопрос: «А ты хорошо рисуешь?»

— Нет. Мне кажется, что ужасно. В детстве я рисовала намного лучше. Те года, когда я была в обычной школе, в обычном институте настолько зашорили, что я буквально с «Рыбы» начала рисовать, раскрывать это в себе. Не знаю, это очень тяжело, когда вот такого ребёнка потом в реальную жизнь помещают. Просто кошмар.

— А реальная жизнь, это что ты имеешь в виду? Это школа, после детского садика, да?

— Ну, да. Так получилось. У всех же людей наступает предел, у моей мамы в какой-то момент наступил предел. Я играла на скрипке и на фоно, пошла в обычную школу и не захотела там учиться. Мне кажется, такое бывает.

— Бывает, да. Мне очень нравится история про Бродского, не знаю, правда, или нет, который вроде бы в 14 лет на одном уроке в школе встал, вышел из школы и больше никогда не возвращался туда.

— Это моя история про институт. Только я в метро ехала в одну сторону, развернулась и больше не возвращалась.

— Давай вернёмся к школе. Что всё-таки в школе такого было ужасного?

— Там ничего не было. Там было скучно. Там было ужасно. После любимого детского садика я побывала в семи школах.

— Так и не удалось найти свою?

— Нет. Я побывала и в общественных, и в частных. Но все эти школы были не мамины. Та-то школа была мамина. Понимаешь? Это была школа мам, т.е. собрались пять мам, и сделали школу. Понятно, какая атмосфера? А потом ты приходишь в общественную, где пирожки, очередь. Ту реальность я хорошо знаю, но я её не люблю.

— А институт, какой был?

— Как бы закончились все мои скитания тем, что мы приехали в Москву. В 11-й класс меня устроили в какую-то школу в центре города, окна прямо на Красную площадь выходили. Но там я тоже не прижилась. А потом я закончила общеобразовательную. Хороший образ?!

— Мне на самом деле вот что интересно. Ты говоришь сейчас о каких-то негативных вещах: школа и т. д. Но я думаю, что это у всех у нас было и у меня тоже. Меня, например, просто всем классом лупили потому, что я в космос хотел лететь, а все хотели быть шофёрами. А надо понимать, что это Сямженская средняя школа, посёлок лесорубов, где был мальчик, который хотел в космос лететь. Вот это как бы негатив. Выстраивала ли ты какой-то свой мир, в который ты уходила из этой школы? Что это было: книги, рисунки, музыка?

— Да-да, литература.

— А что именно?

— Так получилось, что в период десятого, одиннадцатого класса мама нашла мне какую-то преподавательницу, которая в этот момент училась в Москве, но приезжала на каникулы в Ростов и там со мной занималась. Помню она как-то мне фантастически пересказывала «Войну и мир». Я к ней приходила, она меня кормила, я ела, и она мне пересказывала «Войну и мир». Я была в полном восторге, это был какой-то невероятный мир, что-то невозможное. Но в обычной школе этого не было. Это были два абсолютно разных мира. Это как одну и ту же книжку нарисовали два художника. И увидев это моё стремление, так или иначе, я попала в ГИТР на журналистику на подкурсы. ГИТР — это гуманитарный институт телевидения и радиовещания. А подкурсы были созданы таким образом, что там не было журналистов и т. д., там были все предметы. Там была режиссура, но режиссура — было актёрское мастерство на самом деле, ну и всё остальное.

— Подожди. А можно немножечко задержаться. Какие книги читала?

— Вот здесь интересно: в 10-м классе, это была классическая литература, а в 11-м в Москве, я попала к ребятам, которые Буковского читали. Понимаешь, совсем другой «космос». Кафку читали.

— Любимый писатель какой-то был в это время?

— Сейчас вспомнить, что я тогда любила? Да я просто читала. Пришла к ребятам, видела, как они читают всё, и я читала взахлёб всё, не понимая, что я читаю. Это было — книжка в два дня. И здесь произошло очень-очень важное: меня сводили в музей кино. Я думаю, что это просто поменяло всю мою жизнь. Может быть, я так бы и ковырялась в словах, с которыми я ни так сильно и хорошо дружу. Но меня отвели в музей кино и я там поселилась. По выходным я смотрела три фильма, по будням я смотрела один-два. Из-за этого у меня были опять проблемы в школе, потому что половина дня я сидела с книжкой, а весь остальной день сидела в музее кино. И из-за того, что у нас было актёрское мастерство на этих подкурсах, из-за того, что я ходила в музей кино, сознание поменялось немножко. Ты как бы по-другому начинаешь видеть мир. Всё-таки у меня художественное воспитание, видимо это стало мне ближе. Но потом был ещё очень долгий путь.

— А какие фильмы тогда смотрели? Это середина 90-х я так понимаю или уже конец 90-х?

— 2000-е. Да, Серёжа? В музей, когда я ходила, 11-й класс?

— Я не застал музей кино, поэтому не знаю.

— Как не застал музей кино?

— К тому времени, когда я пришёл в кино, скажем так, его уже фактически не было.

— Это был мой 11-й класс, 2002 год. Это были последние два-три года музея кино, того старого, который был ещё на Баррикадной.