Разговоры о кино

Н.Х.: Ну да, меня из страны выдавили. Но я всё равно живу, извините всё-таки не в Гане, нет у меня шалаша на свалке. И всё это потому, что журналист хочет справлять сюжет, потому что там — жертвы, ГБшник хочет сделать из тебя саентолога, потому что у него своя зарплата. И получается, ты замешан во всей этой чуме. Сейчас мы чётко всё разграничили, и теперь если какая-то съёмочная группа хочет снимать про нас фильм, первое что оговаривается — мы понижаем политический градус до уровня моего гражданского высказывания, на которое не то что я имею права, а обязан его высказывать, потому что я гражданин. И больше ничего, никакой политики, никаких политических мелодекламаций. Второе, если вы хотите снимать кино то, пожалуйста, о творческом методе. А творческий метод — это то, что вы почему-то не хотите снимать. Сейчас мы начали работать над спектаклем, и приехала съёмочная группа французского «Canal+» и они как раз говорят: «Нас интересует творческий метод». Ну вот — давайте! Я больше не готов говорить о жертвенности, о политике, потому что я просто устал, я всё сказал, что хотел — сказал спектаклями, сказал этим, сказал тем. Что касается своего промоушена — это делать необходимо и для себя и для других. Потому что если ты создаёшь продукт, ты должен точно так же участвовать в его промотирование. Ты хочешь аудиторию? Будь любезен — расскажи об этом, будь любезен — покажи это. Если ты можешь привлечь кого-то, кто расскажет об этом лучше — привлекай. Другое дело, что любой паблик рилейшнз в режиме пропаганды — меня он смешит просто потому, что это неловко. Как я наблюдаю в наших широтах, так это ужасно. Даже когда спрашивают: «А у тебя нет на примете хорошего пиар-менеджера?» У меня есть, он у меня работает. Мы живём в Лондоне, она живёт во Франции в Лионе и она работает у нас. Я знаю, что любая наша идея будет промотироваться по полной программе, потому что это человек, который знает весь рынок, он может вместе с тобой дожать проект, причём дожать реально, внося туда серьёзные корректировки. Он не продаёт, он предлагает СМИ. Он знает, что если это какая-то идея, ориентированная на левый сегмент общества, значит надо разговаривать с «Гардиан» (The Guardian) и не нужно разговаривать с «Таймс» (The Times). Всё чётко и понятно, что и для какой аудитории. Но тут вопрос не о продаже, потому что как только ты начинаешь продавать свою идею — её покупают, но на этом всё и заканчивается. Вопрос в том, что ты просто должен донести свою мысль. Например, как сейчас в истории с Петей Павленским. Я что продаю его журналистам? Да я просто хочу рассказать им о лучшем художнике России на сегодняшний день. И это блестящий человек, блестящая история. И я знаю, что она будет востребована, и что это станет продуктом, который будет обсуждаться. Собственно ради чего мы и работаем, чтобы возникали эмоции. Потому он сейчас и сидит, что эти эмоции вызывал. Поэтому я за промоушен всегда двумя руками. И меня очень смешит, когда люди этим не занимаются.

А.М.: Ты знаешь, мне кажется, что здесь какие-то встроенные обществом мысли-вирусы, когда взахлёб цитируют булгаковское высказывание, которое я ненавижу — «Никогда ни у кого ничего не просите, сами придут и все дадут». И в итоге все сидят и ждут, что кто-то придёт и даст. А никто не приходит. Надо сходить и взять.

Н.Х.: А мне очень нравится цитата Мстислава Леопольдовича Растроповича, который сказал: «Талантливых до хрена — трудолюбивых мало». И это действительно так. Потому что люди реально не понимают и думают, что талант не останется незамеченным. На самом деле 90% талантов не замечено. Если ты в современном искусстве сегодня и если ты не обладаешь коммуникативностью, если эта функция в тебе не работает — тебя нет. Тебя нет просто потому, что все хотят работать с людьми, которые с ними общаются. Какая башня из слоновой кости? И кто там сидит? Нет такого вообще. Нужно разобщаться, разговаривать, доносить мысль. Потому что у любого продюсера есть выбор. Допустим, ты разговариваешь с директором какой-нибудь «Nottingham Playhouse», и я знаю, что мы можем быть друзьями. Но я знаю, что таких как я у него — сто. И он должен выбрать из ста один проект, потому что у него осталось одно окно в году. Поэтому не хочешь разговаривать — сиди дома и жди, когда он к тебе придёт. Он не придёт, он твой адрес не знает.

А.М.: Хорошо. И в контексте всего того, что мы обсудили: каким должен быть театр по-твоему для того чтобы остаться в этом будущем, для того чтобы сделать что-то в этом будущем, которое приходит?