Разговоры о кино

— Мне представляется, что драматический сериал — это новый уровень развития реализма, тот самый финиш, к чему шёл мировой постмодерн. А российский постмодернизм — всего лишь промежуточная ступень, которая у нас в России объявлена итогом, венцом творения и так далее в том же духе. На самом деле это ещё недоваренная каша, в готовом виде в литературе она и будет тем, чем является драмсериал в кино.

Формат нового романа приходит из кинематографа, потому что современная культура становится ещё и иконоцентричной. «Иконо-» в смысле «изображение», «иконка», а не церковный образ. Раньше культура была литературоцентричной, то есть литература являлась вербальной основой любого искусства. А сейчас мы уже общаемся не только словами, но и картинками. Например, приходит тебе СМК-ка: «Где ты?», и ты не отвечаешь, а просто фоткаешь окружающее на телефон и отсылаешь, то есть общаешься картинкой. Из того же разряда смайлики — картинки эмоций. И культура получает уже второй центр — это картинку. В таких обстоятельствах кино действительно становится главным из искусств, не в пропагандистском отношении, в каком имел в виду Ленин, а именно в отношении осмысления действительности. Кино сейчас оказывает влияние на литературу, как литература в своё время оказывала влияние на театр и на кино. И современный роман — некий аналог драматического сериала. Конечно, не драмсериал, изложенный словами, а литературное произведение, которое создаётся по таким же законам, по которым создаётся и драматический сериал. Оно и будет мейнстрим-романом нового формата.

Это я говорю на тему литературы и кино. Теперь собственно о драмсериале. В чём суть его структуры? Чем драмсериал отличается от простого сериала? Чем, например, «Игра престолов» отличается от «Тюдоров» или «Борджиа»? Или чем «Оттепель» отличается от «Орлова и Александров»? Дело в том, что драмсериал гораздо сложнее по художественной конструкции.

Драмсериал — это всегда сочетание нескольких парадигм, которые раньше не принято было сочетать, причем одна из этих парадигм должна быть иноприродной. Объяснить можно только уже на конкретном примере. Возьмем «Игру престолов» как самый яркий и характерный пример. Из чего она сложена? Говорят: «Фэнтези, фэнтези…» Фэнтези — это «Властелин колец», причём фэнтези в чистом виде, эталон. А «Игра престолов» состоит из трех парадигм. Первая парадигма — разумеется, фэнтези. Вторая парадигма — уже исторический натурализм, а фэнтези традиционно является антиподом историзма и натурализма. Третья парадигма, уже иноприродная, — так сказать, путеводитель. Путеводитель не является жанром художественного кино. Ведь этот сериал снимался на лучшей в мире натуре: здесь шотландские замки, дворец Диоклетиана в Сплите, Мальта, Дубровник, ландшафты Исландии и Марокко и так далее. Создатели этого сериала прокатили нас по самым интересным, ярким и зрелищным местам Старого Света. И вот из этих трех парадигм, сложенных вместе, рождается феномен «Игры престолов». Из сложения парадигм рождается формат драмсериала.

И роман нового типа, соответственно, надо писать так, чтобы он был сконструирован подобным же образом. Есть уже немало примеров таких романов — от попсы вроде «Кода да Винчи» или «Гарри Поттера» до «Имени розы» и «Светил» Элеанор Каттон.

— Мне кажется, ещё немаловажно, что появилась возможность делать такие фильмы. Попытки делать большое, длинное, драматическое кино были уже в 10—20-ые годы XX века, когда Гриффит и Шрогейм снимали свои огромные фильмы. Первая версия «Алчности» была девять часов, по сути, это был сериал. Тогда просто не было способа посмотреть девятичасовой фильм, у людей не было умения смотреть кино таким образом. Потом кино ушло в домашние кинотеатры, потом произошло сегментирование аудитории за счёт кабельных каналов, т.е. появилась возможность выделять премиум-аудиторию, которая грубо говоря, не убегала от экранов, если там матерились или занимались сексом. И последние изменения, которые произошли несколько лет назад, связанные с Netflix, HBO т.е. с интернет порталами, когда сезон выкладывается целиком. Ты уже не сидишь и не ждёшь серию, которую показывают раз в неделю. А автор, который рассказывает историю, обязан напомнить зрителю, что было до этого, нужно удержать внимание зрителя на этот час и дать крючок, чтобы через неделю зритель опять пришёл. Сейчас и «Карточный домик», и та же «Игра Престолов» строятся таким образом, чтобы человек садился, включал кино и вставал только десять часов спустя. Здесь может быть совершенно разный темпоритм: можно замедлять, можно ускоряться, можно ответвляться куда-то в сторону. И в плане истории это даёт совершенно новые возможности, которых не было до этого за всё время существования сторителлинга со времён Гомера.