Разговоры с друзьями

Прости меня, сказал он.

Я натянуто улыбнулась и сказала: за то, что ранил мои чувства? Ник выдохнул так, словно опустил на пол тяжелый груз. Он расслабился, я почувствовала, как меняется его поза. Я легла на спину, и травинки пощекотали мне плечи.

Да, если они есть, сказал он.

Ты хоть когда-нибудь в жизни говорил искренне?

Я попросил прощения – это искренне. Я говорю, как рад тебя снова видеть. Чего ты хочешь? Я мог бы упасть на колени, но ты, наверное, не из тех, кому такое нравится.

Как думаешь, ты хорошо меня знаешь? – сказала я.

Он посмотрел на меня так, будто наконец-то перестал притворяться. Хорошим таким взглядом, но я знала, что он мог запросто сыграть и его, и любой другой взгляд.

Хотелось бы узнать получше, сказал он.

Тут мы заметили, что Бобби выходит из воды, но я не шелохнулась, так и лежала в тени Ника, а он не отодвинул руку, хотя она почти касалась моей щеки. Бобби поднялась на берег, дрожа и выжимая волосы. Натянула блузку, и та тут же промокла насквозь и стала полупрозрачной. Как вода, спросили мы, глядя на нее снизу вверх, и она ответила: такая холоднющая, что просто потрясающе.

На обратном пути я села на переднее сиденье, а Бобби улеглась на заднем, вытянув ноги. Мы с Ником переглянулись и быстро отвели глаза, но успели улыбнуться друг другу. Что смешного? – сказала Бобби с заднего сиденья. Но она спросила лениво, можно было не отвечать. Я поставила диск Джони Митчелл[19] и отвернулась к окну, подставив лицо освежающему ветру. Домой мы вернулись ранним вечером.

* * *

В тот вечер мы с Ником за ужином сели рядом. После еды Мелисса открыла еще бутылку вина, а Ник склонился ко мне и поднес огня. Затушив спичку, он небрежно закинул руку на спинку моего стула. Никто, похоже, не обратил внимания, да и выглядело это, наверное, совершенно естественно, но голова моя поплыла. Заговорили о беженцах. Эвелин все твердила: некоторые закончили университеты, среди них есть доктора и профессора. Я и раньше замечала, что люди любят напирать на то, какие мигранты образованные. Дерек сказал: не будем сейчас про остальных, но высылать врачей? Безумие какое-то.

В смысле? – сказала Бобби. Не впускать их, пока не получат медицинский диплом?

Эвелин сказала, что Дерек имел в виду совсем другое, но Дерек ее перебил, заговорив о западной системе ценностей и культурном релятивизме. Бобби сказала, что право каждого на убежище – неотъемлемая часть «западной системы ценностей», если такая вообще существует. Пальцами она обозначила в воздухе кавычки.

Наивные мечты о мультикультурализме, сказал Дерек. Жижек[20] очень хорошо об этом пишет. Границы, знаешь ли, не просто так придумали, для них есть причины.

Даже не представляешь, насколько ты прав, сказала Бобби. Вот только мы наверняка не сойдемся в том, каковы эти причины.

И тут Ник рассмеялся. Мелисса отвернулась, будто не прислушивалась к беседе. Я незаметно расправила плечи, чтобы кожей чувствовать руку Ника.

Да мы тут все заодно, сказал Дерек. Ник, ты же белый мужчина-угнетатель – поддержи меня.

Вообще-то я согласен с Бобби, сказал Ник. Хоть я и безусловный угнетатель.

Господи помилуй, сказал Дерек. Кому нужна либеральная демократия? Может, нам просто сжечь дом правительства и посмотреть, что будет.

Я знаю, ты утрируешь, сказал Ник, но чем дальше, тем сложнее понять, почему бы и нет.

Давно ли ты стал таким радикалом? – сказала Эвелин. Ты слишком много тусуешься со студентами – это они тебя заразили.

Мелисса постучала сигаретой о пепельницу, которую держала в левой руке. И тонко, насмешливо улыбнулась.

Да, Ник, раньше ты был сторонником полицейского государства, сказала она. Что это ты вдруг переметнулся?

Ты к нам в отпуск зазвала полный дом студентов, сказал он. Я не смог устоять.

Она выпрямилась и посмотрела на него сквозь мерцание дыма. Он убрал руку со спинки моего стула и затушил сигарету в пепельнице. Потянуло прохладой, и все цвета потускнели.

Заехали на озеро? – сказала Мелисса.

Да, на обратном пути, сказал Ник.

Фрэнсис обгорела, сказала Бобби.

На самом деле я не обгорела, но лицо и руки порозовели и на ощупь были чуть горячей обычного. Я пожала плечами.

А Бобби, никого не слушая, разделась и залезла в воду, сказала я.

Стукачка, сказала Бобби. Мне стыдно за тебя.

Мелисса не сводила с Ника глаз. Его это, казалось, не смущало; он обернулся к ней и улыбнулся спокойно и непосредственно, став еще красивей. Она покачала головой – не то удивленно, не то раздраженно – и наконец отвела взгляд.