Разговоры с Пикассо

ПИКАССО (раздражаясь). Вы можете говорить что угодно и приводить тысячу доводов. Эту картину писал не Сезанн! Я в этом кое-что понимаю… Подпись откровенно фальшивая. Но это тоже ничего не значит… Я сам много раз видел мои собственные полотна, которые возвращались ко мне с фальшивой подписью. Никакая фальшивая подпись не помешала бы мне узнать подлинного Сезанна! Но это не он… У него не было никаких способностей, никакой сноровки к подражанию… Каждый раз, когда он пытался скопировать кого-нибудь из художников, у него получался Сезанн… Вы можете забрать вашего «семейного Сезанна»…

Молодой человек уже ушел, а Пикассо все продолжал ворчать: «Знаю ли я Сезанна! Это мой первый и единственный учитель! И уж наверное я повидал достаточно его картин… Да я годами их изучал… Сезанн! Он был нашим общим отцом. Он нас защищал…»

Понедельник 15 ноября 1943

Вместе с несколькими друзьями Пикассо рассматривает репродукции своих картин. Он не в духе.

ПИКАССО. Вы подошли очень кстати. Мы как раз говорили о фотографии. Скажите, откуда взялись вот эти светлые и темные пятна, причем в местах, окрашенных в тон одного оттенка?

Я объясняю, что это могло произойти из-за неравномерного освещения, из-за плохо натянутого холста, из-за потускневшей от влаги краски или отсветов на ней. «Чтобы избежать таких “дырок”, мы снимаем с разных ракурсов, но если объектив закреплен неподвижно, то такое может быть…»

Появляются юный Этьен Дидье и его мать. Упрямым выражением ангельского личика и блеском глаз он напоминает маленького Пикассо. Я попросил их прийти, чтобы мальчик показал Пикассо свои рисунки. Этьен рисует с раннего детства, причем с таким пылом и восторгом, каких я никогда у детей не видел. Он рисует как одержимый, как фанатик… Вдохновение черпает в книгах – Жюль Верн, Купер, May и в приключенческом кино – Зорро, Тарзан, «Железная корона», а также в фильмах о войне и об авиации. Индейцы берут в осаду замок, махараджа и его свита прогоняют тигра, пираты грабят корабль, в Кордильерах нападают на экипаж… Или, к примеру, рыцарский турнир, штурм и сражение под звон доспехов. Стрелы летят, шашки рубят, пики и копья протыкают грудь врага. Повсюду отрубленные головы, горящие дома, лошадиные трупы. Это кровожадное буйство наводит на мысль об Учелло – впрочем, именно он и есть обожаемый учитель Этьена.

Пикассо ищет пустую раму, ставит ее на мольберт и – один за другим – вставляет в нее рисунки. Рассматривает их вблизи и на расстоянии, иногда надевает очки, чтобы лучше схватить ту или иную деталь. Он изучает их так, словно в жизни не видел ни одного рисунка… Не обращая внимания на окружающее, полностью погрузившись в то, что рассматривает, он буквально не сводит с мольберта глаз. Весь его интерес сосредоточен на том, что стоит перед ним. Возможно, это жадное любопытство, эта способность так мощно концентрировать свое внимание и есть ключ к его гению…[33]

Один из рисунков гуашью изображает жестокую рыцарскую схватку. А над полем битвы, над которым нависли облака с золотыми и серебряными отсветами, парит дух кого-то из предков: он вселяет мужество в сражающихся потомков. Пикассо заинтересовала белая голубка, которая держит в клюве послание: «Что означает эта голубка?» – спрашивает он у Этьена. Но тот лишь пожимает плечами, как часто делает сам Пикассо, когда ему задают подобные вопросы. Напрасно расспрашивает он мальчика и по поводу других рисунков, в ответ звучит невозмутимое: «Сам не знаю…», «Ну, вот так…», «Просто пришло в голову…»

ПИКАССО. Это изумительно! Какая наполненность, какая щедрость! И каков художнический дар! Взгляните на эту белую лошадь! Как искусно ему удалось обыграть белый фон бумаги! Белую краску он не использовал, но цвет лошади оказался белее бумаги!

Целый час он восхищенно рассматривал рисунки и гуаши. Потом вышел, вернулся с калейдоскопом и протянул его Этьену. На этом громадном судне, набитом тысячью вещей, он мгновенно отыскал именно тот подарок, который был нужен.