Разгром «армии мстителей»

…Полки устремились к югу, на Мариенталь. Впереди боевых порядков двигались танки и самоходки, а усиливая их огневую мощь, в передовых линиях шли истребительно-противотанковые дивизионы, батареи МЗА, подразделения ДШК, части реактивных минометов «Катюш». Внушительная картина боевых порядков отражалась на лицах бойцов. Рядом с нами двигались орудийные упряжки артбатарей старшего лейтенанта Мюсина и лейтенанта Калоева. Уже миновали отдельные хаты на дальнем склоне, а противник все молчал. Я ждал, что вот-вот злобно зальются пулеметы, ударят орудия. Передние эскадроны вслед за танками достигли крутого спуска, а Мариенталь безмолвствовал. Стало ясно, что теперь даже огненный ураган не остановит нас. Не задерживаясь в Мариентале, дивизия устремилась на Болгарские хутора, которые являлись как бы продолжением на юг большого пригородного села Дальник.

Столь стремительное и совершенно неожиданное для противника развитие событий подстегнуло генерал-полковника Холлидта с отводом войск из Одессы. Действительно, судя по захваченным нами приказам, он почти одновременно получил донесения и о захвате казачьими частями Овидиополя, и о появлении их в районе западных пригородов Одессы. А если иметь в виду, что ему, очевидно, было известно об ожесточенном бое, развернувшемся в районе Петерсталь, то можно предположить, что большой пространственный охват района боевых действий, предельное ожесточение, огромные потери, которые несли его войска в этих боях, убедили командующего неудачливой «армии мстителей», что надо немедленно покидать Одессу, ночью будет уже поздно. Ведь он и его соратники имели достаточно большой и достаточно печальный опыт «ночных свиданий» с Конно-механизированной группой. То, что подобный ход предположений был правильным, показали дальнейшие события.

После Одесской операции. Подполковник Н. А. Шутковский вручает бойцам комсомольские билеты.

В этих условиях очень важно было организовать прочную оборону в районе Овидиополя и Александрегильф. К сожалению, после первого сеанса радиосвязи, когда генерал Горшков доложил мне, что оба эти пункта захвачены, и дивизия переходит к их обороне, начались перебои в радиосвязи с 10-й гвардейской дивизией. В душе моей родилось чувство неясной тревоги и беспокойства. Дело в том, что по прибрежной дороге туда отходило большое количество частей и подразделений противника, а главные силы Конно-механизированной группы все время удалялись от Овидиополя на восток к Одессе.

Еще на подходе к Болгарским хуторам на нас навалилась штурмовая авиация генерала Дехлоса. Двадцать два «Юнкерса-87» вбивали в наши боевые порядки свой смертоносный груз и улетали. Через 20–30 минут появлялась новая партия штурмовиков. А в промежутках между бомбо-штурмовыйи ударами — атаки пьяных, лезущих напролом через наши боевые порядки гитлеровцев. Такие столкновения очень яростны и кровопролитны. Дерутся все, вплоть до раненых. Каждый шаг вперед добывается огнем и кровью. Несколько раз налеты «Юнкерсов» захватывали нас в тот момент, когда, сломив встречную атаку, мы на плечах немцев рвались вперед. Тогда вражеская авиация бомбила и расстреливала с таким же остервенением и своих, и чужих. Но не это было главным источником наших горьких дум. Перед нами открылась панорама горящей Одессы. Мы не видели той светлой улыбки Одессы, которая всегда пленяла поэтов и писателей. Над истерзанным городом клубился черный дым пожарищ, слышались, как тяжкий стон, взрывы на заводах, складах, портовых пакгаузак. Мы не видели стройных рядов пирамидальных кленов и каштанов вдоль ее пригородных дорог. По ним густым, мутным потоком двигалось воинство Гитлера и Антонеску.

Мне казалось, что угрозы и осложнения в связи с выходом 30-й Краснознаменной кавалерийской дивизии и резервов группы в тыл противника, противодействующего наступлению главных сил Конно-механизированной группы, вызовут характерную для таких положений реакцию — отход. Но увы, это последовало не сразу.

Командиру корпуса генералу Жданову и комдиву генералу Тутаринову направлялись энергичные боевые распоряжения с требованием: смелой и дерзкой атакой сломить сопротивление противника и выйти в район села Дальник. В ответ поступали короткие донесения о кровопролитных боях, о том, что противник несет тяжелые потери, но быстро восполняет их за счет отходящих из Одессы новых сил. И как пример отчаянного упорства был, помнится, приведен такой случай. Наши танки и мотопехота ворвались в населенный пункт. Бой пришлось вести за каждый дом, боеприпасы быстро таяли. Три танка, командирами которых были офицеры Клушин, Федотов и Пахомкин, вели бой в центре села. Они смело маневрировали, уничтожая гитлеровцев огнем орудий и пулеметов, давя их гусеницами. Неожиданно для них горючее кончилось. Танкисты, а их было двенадцать человек, объединились и заняли около своих танков круговую оборону. Я не помню подробностей этого неравного боя, но знаю, что героические экипажи предпочли смерть позорному плену. Они дрались до последнего патрона и погибли в последней атаке.