Разгром конвоя PQ-17

Капитан-лейтенант Ла-Бом видел, как торпеды одна за другой попали в цель; он наблюдал через пелену водяных брызг от взрывов, как судно накренилось на правый борт и, пройдя некоторое расстояние по инерции, замерло на месте. Третий помощник капитана, фиксировавший эти трагические события в дневнике, записал: «7 июля 19.40. Торпедированы. Только что поднялся на мостик и подменил второго помощника на чай. Пришел буквально на торпеду: она взорвалась под мостиком. Ужасный грохот. Все стало черным. На мостик обрушился водяной столб; в разные стороны летят обломки…

Меня чем-то сильно стукнуло по голове. Мелькнула мысль: „Скорее на другой борт, пока не ударила вторая торпеда“. С трудом пробрался через ходовую рубку. Из нее все уже выбежали. Движению мешали стремительные потоки воды на палубе. До левого борта добрался как раз в тот момент, когда взорвалась вторая торпеда. На этот раз я не удержался на ногах, упал на спину».

Первого помощника Гордона тоже свалило с ног; одна из его рук оказалась под спиной в неестественном положении, тем не менее он был еще жив. Офицер связи лежал в радиорубке без сознания; его ударяло и прижало тяжелым усилителем.

Радиостанция судна вышла из строя. От взрыва первой торпеды в переборке жилого кубрика появилась огромная пробоина. Находившиеся в нем несколько моряков бросились к выходу, но в темноте один за другим попадали в зияющую яму от взрыва. После взрыва второй торпеды по палубам судна и через платформу, на которой были установлены «эрликоны», прокатилась мощная волна воды, смывшая за борт пять артиллеристов. Платформа сместилась и придавила капитана Стефенсона, перебегавшего после первого взрыва на противоположное крыло мостика.

С помощью капрала морской пехоты первому помощнику удалось высвободить капитана из-под прижавших его к палубе помятых листов стали и смещенных вместе с ними «эрликонов». Стефенсон, невысокий, коренастый йоркширец, казалось, остался невредимым, если не считать глубокой рваной раны на голове. Ругаясь, он сбросил с себя мокрую форменную тужурку и оторвал лоскут от сухой рубашки, чтобы перевязать рану.

Судно сильно накренилось на правый борт. Обе машины остановились. От взрывной волны стальные листы палубного настила сильно деформировались и покоробились; из котлов, заглушая все другие звуки, со свистом и шипением вырывался пар. Капитан Стефенсон еще не успел дать приказ покинуть судно, а матросы уже ринулись к спасательным шлюпкам. Каждая из них была рассчитана на тридцать шесть человек, а экипаж судна состоял из пятидесяти девяти моряков, включая военную команду и штабных сигнальщиков (на «Хатлбьюри» шел заместитель командира конвоя). Однако спасательную шлюпку правого борта разбило взрывом второй торпеды; расписанные на нее моряки бросились к шлюпке левого борта и поспешно начали заполнять ее. Несколько человек подбежали к спусковым талям.

Капитан Стефенсон бросился на ют, чтобы распорядиться о спуске на воду находившихся там надувных спасательных плотиков; в это же время первый помощник устремился к вантам фок-мачты, где находились такие же плотики. Одной рукой (вторая была ранена при взрыве первой торпеды) Гордон с трудом выбил чеку глаголь-гака, на котором держался плотик левого борта, а кто-то еще спустил в этот же момент плотик правого борта. Когда плотик упал за борт, Гордон прыгнул вслед за ним в воду и с большим трудом взобрался на него. Носовой фалинь сам не отдался, поэтому Гордону пришлось обрубить его ножом.

Поскольку «Хатлбьюри» еще двигался по инерции, плотик стал медленно дрейфовать вдоль борта судна. Когда плотик оказался у средней части судна, Гордон стал свидетелем сцены, от которой, как он выразился, у него похолодела кровь: единственная неповрежденная спасательная шлюпка, переполненная людьми, сорвалась со шлюпбалок в море, и ее потащил кормовой фалинь, которым она все еще была связана с двигающимся по инерциж судном. Сиачала шлюпка опрокинулась вверх дном, потом перевернулась в нормальное ноложение, но вся заполнилась водой, над поверхностью торчали только носовая и кормовая части. В воде вокруг нее, борясь за свою жизнь, беспомощно барахтались люди. Третий помощник Нидзсэм Форт подбежал к шлюпке левого борта и дал приказ молодому матросу потравить тали.

«К сожалению, — вспоминал позднее Форт, — матрос потравил только носовые тали, отчего шлюпка зачерпнула носом и быстро заполнилась водой, которая смыла нескольких несообразительных моряков, прыгнувших в шлюпку, когда она была уже на воде. Этот ужасный случай вызвал панику».