Разъяренный (ЛП)

Нет, не может, потому что я слишком слаба, чтобы пережить это второй раз. Потому что, даже если между нами снова возникнут чувства, всё это будет не по-настоящему, когда он узнает, какие секреты я скрываю. Если в тебя один раз ударила молния, и ты выжил, — тебе повезло, но второй раз ты не выживешь. Однозначно.

Как дать ему понять, что кладовка и проведённая в одной постели ночь не делают нас друзьями?

Вспомнив, его слова, сказанные в автобусе, о том, что у меня есть шанс искупить свою вину песней, хватаю ручку и начинаю писать. С каждой секундой меня всё сильнее охватывает азарт. Я так увлечена, что, кажется, будто пишу слова не на листе бумаги, а высекаю их на камне.

Немного времени спустя Маккенна выходит из душа с таким самодовольным видом, будто уже меня получил. Да, он хорош. Мокрый, по золотистой коже стекают капельки воды. Серебристые глаза смотрят на меня, молча оценивая — он как будто чувствует в воздухе перемену. Что ж, по крайней мере, он умён.

С фальшивой улыбкой подхожу к нему и протягиваю лист бумаги.

— Твоя песня.

Его брови удивлённо взлетают вверх, затем он читает слова вслух.

Рот Маккенны

Выплёвывает абсолютную ложь

Помои вкуснее

Он смотрит на меня с чистым, нескрываемым весельем.

— Серьёзно? — подначивает он.

— Продолжай, — шиплю сквозь зубы.

Чувствую запах его шампуня. Ненавижу.

Он продолжает читать.

Ослиная задница слаще

Я ненавижу рот Маккенны

И его грёбаную ложь

Он может поцеловать меня в задницу

И это будет вкуснее, чем его хренов рот

Маккенна опускает листок бумаги, и, прежде чем я успеваю это осознать, хватает меня сзади за шею и целует прямо в губы. Затем отстраняется и, не переставая ухмыляться, проводит костяшками пальцев по моим влажным губам.

Я вытираю рот, чтобы избавиться от покалывания, которое оставляет его прикосновение.

— Я ещё не закончила. Просто подумала, что тебе, возможно, захочется уже начать писать музыку, — говорю я, хмурясь.

— Зачем тебе я, если у тебя у самой всё на мази, детка? Просто используй для своего шедевра саундтрек из фильма «Челюсти».

— Перестань целовать меня каждый раз, когда тебе этого только захочется, Кенна.

— Перестань открывать рот и пихать в меня язык, когда я это делаю, Пинк.

— Я не… тьфу, — показываю Кенне средний палец, и мне становится невыносимо жарко, когда он направляется к двери, забрав с собой мою песню.

— Спасибо, — улыбается он так, словно это любовный сонет. — Рад видеть, что ты снова составляешь списки.

— Это не чёртов список.

— Ну, это и не совсем песня, Пинк.

Подавляя желание пнуть дверь, когда он уйдёт, я решаю остыть и пойти принять ванну.

— Ненавижу, — бормочу я, пока раздеваюсь, просто чтобы выбросить ситуацию из головы.

Но хуже всего то, что я начинаю сомневаться, действительно ли именно это я имею в виду.

? ? ?

ПОСЛЕ ВАННЫ падаю на кровать, и мне становится спокойнее. Покрывала смяты. В комнате немного пахнет им. Я позволила запаху… обнять меня? Зачем я это сделала? Я ведь почувствовала, как он проскользнул следом за мной. Почувствовала, как под его весом прогнулся матрас, а затем почувствовала его тёплые мышцы и обнявшие меня руки. Я притворилась, что ничего не заметила, потому что не хотела, чтобы он уходил.

Со стоном закрываю лицо руками.

Боже. Что я наделала?

Я не позволю ему проникнуть сквозь мои стены — защитные слои, на восстановление которых у меня ушли годы. Но я уже в двух шагах от самого болезненного момента своей жизни, и сейчас чувствую себя слишком помятой. Как и кровать, в которой он со мной спал. В грудь вползают растрёпанные чувства, но я пытаюсь воспрянуть духом и думать о будущем, которое со всеми этими деньгами может быть у Магнолии.

Сажусь, смотрю на часы, затем вспоминаю расписание Магнолии. Поскольку сейчас лето, она, наверное, должна быть дома.

Набираю номер со своего мобильного и когда слышу её тихий голос, вся моя боль и замешательство стихают.

— Я скучаю по тебе, Пэнни, и у меня набралось тридцать восемь дел, которыми мы займёмся, когда ты вернёшься! — объявляет она.

— Ух ты, мне не придётся сидеть без дела, да?

— Да-а-а-а! Угадай, что под номером тридцать три?

— Хммм. Давай сейчас посмотрим… — Я притворяюсь, что размышляю до тех пор, пока не слышу, как она начинает чуть ли не пыхтеть. — Мы весь день будем валяться в пижамах и играть в настольные игры.

— Нет! Мы сделаем киоск с лимонадом и станем продавать апельсиновый сок.

— Что? Эй, подожди. Нельзя продавать апельсиновый сок в лимонадном киоске — это должен быть апельсиновый киоск.

— Нет можно! Почему нет?

Я так вымоталась прошлой ночью, что даже утром не могу нормально соображать. Поэтому иду на попятную.

— Ладно, ты права. Давай нарушим правила. Все, кто продаёт лимонад в киоске с лимонадами, не обладают таким творческим потенциалом, как мы.

— И мы добавим в апельсиновый сок воды, чтобы продать больше.