Определенно существует связь между раком кишечника и беконом, и относительный риск действительно вырастает на 18 %, но в реальности исследование показывает, что люди, которые едят много бекона каждый день, увеличивают свой абсолютный риск на 1 %. Это тоже серьезно, но уже не кажется таким страшным. Тут мы видим, что относительный риск волнует людей гораздо больше, чем абсолютный.
Есть и другие способы подачи той же самой информации, которые могут оказать влияние на наши решения. Если я скажу, что бекон увеличивает ваш риск заболеть раком кишечника на 1 %, все равно получается значительное увеличение для одного-единственного ингредиента. Но если я скажу, что шанс избежать рак кишечника для людей, которые не едят бекон, составляет 94 %, а для людей, которые наслаждаются огромными количествами бекона каждый день, – 93 %, это звучит гораздо приятнее. А теперь я возьму группу из ста человек и скажу: если все они будут съедать по большущему сэндвичу с беконом ежедневно до конца своих дней, один из них будет страдать от рака кишечника. Возможно, риск и в этом случае покажется не таким пугающим.
Ура! Бекон – это хорошо!
Нет, бекон – это не хорошо. Существуют серьезные доказательства, что его потребление в большом количестве увеличивает риск развития рака кишечника – серьезной болезни, от которой умирают множество людей. Но понятно, что наше восприятие риска может меняться в зависимости от того, как преподносится эта информация.
Так где же правда? Я запутался. Мне было проще, когда было просто страшно.
Тут все правда, но многочисленные психологические исследования показали, что абсолютный риск – это лучший способ подачи информации, если вы хотите, чтобы аудитория вас поняла.
Ну ладно. Тогда давайте все использовать абсолютный риск.
К сожалению, это невозможно – его используют редко. Вероятно, потому что с его помощью трудно слепить яркий заголовок. Историю с раком кишечника и беконом по всему миру преподносили как драматичное увеличение относительного риска. Само по себе исследование было значимым, но многие вправе считать нечестной такую его подачу, которая заведомо смущает публику и создает ненужный страх.
Возможно, главная причина в том, что относительный риск является итогом большинства эпидемиологических исследований. Исследователи редко выдают информацию об абсолютном риске, потому что не в этом цель их работы. Не исследовательское дело – переводить свои работы на общедоступный язык, и занимаются они этим очень редко. Можно было бы сказать, что такого рода переводы – удел научных журналистов, но в целом это за пределами их возможностей.
Вероятно, такую работу должны выполнять университетские пресс-департаменты. Недавняя публикация в
«Публику зачастую плохо обслуживают, раздувают значение отдельных фактов. Наука не пишется для публики, процесс ее превращения в хорошую информацию – не работа ученых. Ученые, пресс-департаменты и журналисты – все хотят яркую историю, и все склонны к преувеличенным, вводящим в заблуждение заявлениям. У всех есть причины не смотреть на картину целиком».
К счастью, есть места, где мы можем получить хороший совет, и люди, такие как профессор Спигелхолтер, которые пытаются разобраться с этими проблемами. Научный Медиацентр, проект «Понимаем научные исследования», Выбор Национальной службы здравоохранения Великобритании и Британские исследования рака – все работают на полную катушку, чтобы разоблачать мифы и предлагать информацию, которая помогает людям понимать риски и делать осознанный выбор. Но разумные голоса – не самые громкие. Когда науку доносят до людей плохо, в том виде, который заведомо собьет их с толку и приведет к неправильным решениям, не стоит удивляться, что проблемы растут, и путаница тоже. Нужно больше согласия относительно того, как говорить о рисках. Озвучивая результаты научных исследований, представители разных сторон должны брать на себя больше ответственности. Ну а пока вы должны научиться идентифицировать относительный риск и понимать, какое влияние он может оказывать на ваши решения.