— Я убиваю человека, которого большинство считает хорошим, и делаю это в Рождество. И успел потерпеть неудачу. Мне это не нравится, куда приятнее было истреблять тиранов в Этруссии. — Он протянул Кронмиру маленькую пробирку. — Для моего напарника на случай худшего. Послушайте, вы честный заказчик и охраняли меня все время, пока я поправлялся. Мы будем благодарны, чем бы оно ни грозило.
— Хорошо, — сказал Кронмир. — Потому что, если дело примет скверный оборот, мне придется перебираться в Этруссию. — Он хлопнул убийцу по плечу. — Ступайте и покончите с ним, а завтра все это представится мороком.
Тот повел плечами.
— Если все так просто, то почему вы не разберетесь с ним сами?
— Законный вопрос, — поклонился Кронмир. — Если желаете устраниться, я не сочту это нарушением нашего договора.
Впервые за всю беседу убийца улыбнулся.
— Вот теперь сказано честно. — Он расправил плечи и похлопал по корзине. — Я с ним расправлюсь. У меня всегда возникает такое чувство перед тем, как кого-нибудь уложу. Иные сникают после убийства, а я — до него. Что-то я разболтался! — Он кивнул на прощание. — Всего наилучшего, кем бы вы ни были.
— И вам того же, — ответил Кронмир и затерялся в снегопаде.
Снег разметали, и жители Ливиаполиса предались танцам. Они кружились и выписывали фигуры, беспрестанно подскакивая, и не однажды было видно, сколь изящные ножки скрываются под богато расшитыми подолами. Стояла зима, и женщины носили капюшоны, а мужчины — меховые шапки, весьма отличные от альбанских, и танцевали они иначе, в стиле более спортивном. Поворачиваясь, женщины подпрыгивали и приземлялись на одну ногу. Мужчины вскидывали ноги так, что те касались ладоней, и вовремя опускали на землю.
Сэр Майкл смотрел на это рука об руку со своей Кайтлин, живот которой был весьма велик, а ей все равно хотелось танцевать. Рядом с ней стояли сэр Георгий и его невеста. Двое морейцев научили их всем фигурам.
Праздновали здесь почти так же, как в Альбе, и в то же время — совершенно не так, и Майкл затерялся в обрывочных размышлениях, хотя и полностью осознавал настоящее. Он поцеловал жену.
— Тяжело ли ранен капитан? — спросила она.
Майкл скривился.
— Думаю, что тяжело, и он это скрывает, — ответил он и чуть закусил перчатку.
— Они возвращаются к исходной фигуре, — сказала Елена. Она положила затянутую в перчатку руку на спину Кайтлин. — Надеюсь, я выношу моего не хуже, чем ты своего, — шепнула она.
Кайтлин рассмеялась.
— Женщины из рода Ланторн и созданы для того, чтобы делать детей.
Ее муж хохотнул в кулак и отвернулся.
— Во многих смыслах, — прошептал он, а она так пихнула его локтем, что он поскользнулся на льду.
Пока они смеялись, в их компанию вторгся Красный Рыцарь. Он ослепительно улыбнулся Кайтлин и расцеловал ее в щеки.
— Само плодородие! — сказал он.
Она присела в реверансе.
— Полагаю, вам хочется быть любезным, — ответила она. — Почему вы не станцуете с принцессой? Смотрите, она ждет!
Сэр Майкл встретился с капитаном взглядом.
— Так и есть, — сказал тот и направился к принцессе.
— Он к ней не очень-то добр, а она от него без ума, — сказала Кайтлин. — Взгляни на нее. Как по-твоему, он на ней женится?
Майкл дернул ее за руку.
— Вряд ли, милая. Ты знаешь не все. Признаю, что и я не все знаю.
— Вообще-то другой у него и нет, — со смехом ответила Кайтлин. — Я страшная сплетница, но прачки-то понимают.
Майкл свел ее по ступеням от дамского шатра к танцевальной площадке.
— Это политика. Всегда есть какая-то подоплека, но нет, она по нему не сохнет.
— О, — отозвалась Кайтлин. — Какая жалость. Я влюблена и хочу, чтобы и все остальные влюбились.
Майкл сгреб ее в охапку и поднял, исполняя первую фигуру морейского рождественского танца. Она взвизгнула.
— Ты надорвешься — во мне сто пудов!
Он улыбнулся, поцеловал ее, а она повернулась и укатилась в танец.
Красный Рыцарь подошел к принцессе. Она стояла в кругу своей свиты рядом с леди Марией, и ее лицо обрамлял пурпурный шелковый капюшон с белой меховой оторочкой. Укороченная шубка, подбитая горностаевым мехом, прикрывала парчовое платье с золотой вышивкой.
Она казалась неописуемо прекрасной — бледная кожа, нежный румянец и искрящиеся глаза.
В свете факелов он остановился перед нею на свободном пятачке, лег и вытянулся во весь рост. Его одежда из красной оленьей кожи выглядела лужей крови, а в снегу он сразу замерз. Он задумался, не убьет ли она его, пока он лежит у ее ног, но за ним наблюдали двадцать тысяч человек, и было невозможно уклониться от выражения преданности.
Леди Мария возвысила голос:
— Принцесса империи предлагает вам подняться!
Принцесса подала ему знак, и он встал: сперва на оба колена, после чего поцеловал подол ее платья, а затем на одно — тут он поцеловал руку.
В снегу осталось три алых пятнышка.
Ее правая кисть была обнажена, и она крепко вцепилась в его руку. А потом наклонилась.
— Это была не я, — прошелестела она.
Его согрели эти слова. Она нравилась ему больше, чем он хотел, и было приятно, что ради него она соблюдает формальности, хоть он и не верил ей.
Он ответил таким же пожатием.