Разиэль

Действительно, чёртов ангел. Кем ещё может быть падший ангел — существо, проклятое Богом и его управляющим, архангелом Уриэлем? По мере того как человек развивался и в игру вступала свободная воля, Всевышний почти исчез, бросив тех, кто был на небесах, в аду и повсюду между ними, предоставив Уриэлю выполнять его приказы, осуществлять его могущественную волю. Уриэль, последний из великих архангелов, устоявший перед искушением, гордостью и похотью, единственный, кто не упал на землю.

Проклятие моего рода было ясным: вечная жизнь, сопровождаемая вечными муками.

«И не будет у них ни мира, ни прощения грехов: и коль находят они отраду в своих детях, умерщвление любимых их они узрят, и будут горевать над погибелью своих детей, и будут молиться вечно, но милости и мира не достигнут».

Мы были изгоями, пожирателями крови. Мы были Падшими, живущими вечность по установленным правилам.

Но были и другие, плотоядные, которые пришли за нами. Солдаты-ангелы, которые были посланы наказывать нас. Они не способны были чувствовать и сходили от этого с ума. Нефилимы, которые рвали живую плоть и пожирали её, были ужасом, не похожим ни на что, когда-либо встречаемое на земле, и звуки их криков в темноте проливали ужас на тех, кто остался позади, на тех нас, кто был в предсмертном состоянии.

Мы взяли лишь половину проклятия: можем жить вечно, наблюдая, как умирают наши женщины и став пожирателями крови. В то время как Нефилимы знали голод самого тёмного рода, голод по плоти, который мог быть утолён только смертью и ужасом.

Это была наша судьба. Два древнейших земных табу — есть человеческую плоть и пить человеческую кровь. Никто не мог выжить без этого, хотя мы, Падшие, научились регулировать свои жестокие потребности, а также другие потребности, которые управляли нами, которые стали причиной потери благодати ещё до начала времён.

В конце концов, Падшие заключили мир с Уриэлем. В расплату за сбор душ, нам была предоставлена, по крайней мере, некоторая автономия. Уриэль был полон решимости стереть Падших с лица этой земли, но на этот раз вмешался Всевышний, остановив нашу казнь. И пока не будет отменено уже наложенное проклятие, на нас не будут наложены новые. Спасибо хоть за эту малую радость.

Пока мы будем продолжать нашу работу, статус-кво будет сохраняться. Нефилимы всё равно будут охотиться на нас по ночам, разрывая и пожирая.

Падшие же будут жить днём, питаясь сексом и кровью, пытаясь удержать эти потребности под жёстким контролем.

А Элли Уотсон была всего лишь ещё одной душой, которую предстояло доставить Уриэлю, прежде чем я смогу вернуться в наше скрытное место. Делай свою работу и возвращайся, пока не прошло слишком много времени. Обязанности падшего ангела не были обременительны, и я никогда не подводил. Никогда не испытывал искушения. Было даже время, когда я спешил вернуться к женщине, которую любил.

Но женщин было слишком много. Больше этого не будет. У меня была одна и только одна причина спешить назад.

Я терпеть не мог людей.

Это существо ничем не отличалось от других, хотя я не мог понять, как у неё хватало сил сопротивляться моей решимости, даже тем небольшим сопротивлением, которое я ощущал под своей хваткой. Её кожа была мягкой, и это отвлекало. Мне не хотелось думать ни об её коже, ни о безошибочном страхе в её карих глазах. Я мог бы успокоить её, но у меня никогда не было искушения вмешаться, и я не собирался делать исключение для этой женщины. Я захотел сделать исключение, и это меня обеспокоило. Я захотел большего. Мои руки задрожали от потребности.

Я смотрел в её испуганные глаза, и мне хотелось утешить её, и я захотел крови и захотел трахнуть её. Все потребности, которые я держал взаперти. Ей ничего от меня не нужно. Даже если ей и нужно было что-то от меня, ей придётся обойтись без этого.

Но чем сильнее была её паника, тем сильнее становился мой голод, и я поддался самому безопасному из своих побуждений.

— Не бойся, — сказал я, используя голос, данный мне для успокоения перепуганных существ. — Всё будет хорошо.

И я потянул её вперёд в темноту и отпустил, как только отступил назад.

Лишь в последнюю минуту я увидел пламя. Я услышал её крик и, не раздумывая, схватил её и потащил назад. Я почувствовал, как смертоносный огонь опалил мою плоть, и понял, что ждало меня там, в темноте. Огонь был смертью для моего вида, и пламя ухватилось за мою плоть, как голодный любовник. Я вытащил женщину из тёмной и голодной пасти, которая должна была быть тем, что люди называют раем, и начал своё собственное путешествие в ад, которому не будет конца.

Мы упали на землю, её мягкое тело распласталось на моём, и я мгновенно возбудился. Моя мятежная плоть подавила всё, что я пытался внушить ей десятилетиями, затмила боль, когда чистая, невыразимая похоть вспыхнула во мне, только чтобы быть изгнанной мгновением позже.

Нечеловеческий вопль ярости эхом отразился от пламени. Мгновение спустя скалы с отвратительным скрежетом сомкнулись, и наступила тишина.