Различие и Повторение

Откуда же берутся Идеи, их многообразные связи и дистрибуции особенностей? Здесь мы снова идем по дороге, делающей поворот, где “разум” погружается в потустороннее. Первопричина всегда отождествлялась с божественной одинокой игрой. Но играть можно по-разному, человеческие коллективные игры не похожи на эту божественную одинокую игру. Мы можем по многим признакам противопоставить два вида игры, человеческий и идеальный. Во-первых, человеческая игра предполагает наличие предшествующих категорических правил. Далее, в результате таких правил определяется вероятность, то есть “гипотезы” проигрыша и выигрыша. В-третьих, эти игры никогда не утверждают случайность в целом, но, напротив, дробят ее, стремясь каждый раз избежать случайности, исключить из нее последствие хода, с необходимостью связывая тот или иной выигрыш либо проигрыш с гипотезой. Вот почему, наконец, человеческая игра прибегает к оседлым дистрибуциям: действительно, категорическое предварительно правило играет роль инварианта Одинакового, обладая метафизической и моральной необходимостью; оно подводит под него противоположные гипотезы, соответствующие численно различающимся рядам ударов, бросков, метаний, производящим дистрибуцию этих гипотез; а следствия, результаты ходов распределяются согласно последствиям, следуя гипотетической необходимости, то есть осуществленной гипотезе. Такова оседлая дистрибуция с закрепленным разделением распределенного в соответствии с долями, определенными согласно правилу. Этот человеческий, ложный прием игры не скрывает своих предпосылок: это моральные предпосылки, гипотеза наличия Добра и Зла; игра же — обучение нравственности. Образец такого рода плохой игры — пари Паскаля с его способом дробления случайности, раздачи ее кусков ради распределения способов человеческого существования согласно никогда не подвергающемуся сомнению неизменному правилу существования Бога. Но от платоновской лотереи до лейбницевской шахматной игры в О глубинном происхождении вещей присутствует все та же концепция игры, целиком вписанная в систему необходимого, гипотетического и гипотетической необходимости (категорический или аподиктический принцип, гипотеза, следствие). Эта игра уже сливается с применением репрезентации, представляет все ее элементы, высшее тождество принципа, оппозицию гипотез, подобие различных числовых бросков, пропорциональность соотношения следствия и гипотезы.

В мире представления нам труднее всего понять, невозможно применить совершенно другую, божественную игру, о которой, быть может, говорит Гераклит, Малларме упоминает с таким религиозным страхом и раскаянием, а Ницше — столь решительно¹²². Во-первых, нет предсуществующего правила, игра идет по собственному правилу. В такой мере, что каждый раз случайность в целом единовременно утверждается необходимо победным ударом. Ничто не исключается из игры: следствие вовсе не изымается из случайности посредством гипотетической необходимости, якобы связывающей его с определенным фрагментом; напротив, следствие адекватно случайности в целом, удерживающей и подразделяющей все последствия. Тогда уже нельзя говорить, что различные ходы численно различимы: каждый необходимо победный ход влечет за собой воспроизведение броска по другому правилу, вновь выделяющему все свои следствия из последствий предыдущего.