Разлюбил – будешь наказан!

В сорок третьем моя бабушка стала зенитчицей. На передовой она быстро поняла: деньги надо тратить со смаком и побыстрее, пока в тебя не бабахнул снаряд.

Горит уже второй зеленый, а мы не двигаемся. Час пик, обычные пробки. Антон начинает дергаться.

– Да… – он зашмыгал носом, – стараешься тут, стараешься для семьи, а ей хоть бы что!

– Я тоже стараюсь для семьи! – Я всегда начинаю орать, когда мне говорят, что я не стараюсь для семьи. – Да я только для семьи и стараюсь!

– Все стараются для семьи по-разному. Некоторые старались в казино. Проигрывали там все деньги, пускали потом себе пулю в лоб, а семья садилась в долговую яму.

– А вот не надо загоняться! – Я, как обычно, говорю. – Полегче ко всему, полегче нужно относиться.

– Да! – издевается тигр. – Так говорят все, кто писает под чужую дверь. Прямо штаны надевают и говорят: «Ах, что ж вы так серьезно-то к жизни относитесь».

Мы застряли наглухо, все еще стоим. Я оглядываюсь по сторонам. В каждой машине кто-то с кем-то ругается. И те, кто едет в одиночку, тоже ругаются, по телефону. Кругом все нервные. Психически здоровые люди не поедут в магазин в пятницу вечером.

А я не просила! И нечего на меня так смотреть! И вообще, я пытаюсь улыбаться. Я глажу тигра по коленке и говорю настолько загадочно, насколько это возможно на мертвой трассе:

– Я чувствую, сегодня ты захотел со мной побеседовать?..

– Нет! – Тигр выезжает на тротуар. – Я хочу тебя задушить! А потом сжечь. А чего беседовать!

Это был наш последний поход в супермаркет. Я решила поставить точку. Больше никакого совместного хозяйства. У него первый этаж – у меня второй.

– Своими мелочными придирками, – я зашипела, – вы испортили мне целый вечер! Вы его украли из моей жизни!

«Испортили этот вечер» – мое любимое выражение. Можно завернуть и покруче вместо «испортили», если ситуация заслуживает. В этот раз «украли из моей жизни» снова подействовало. Стало тихо и скучно. Дочка заснула у меня на руках. Я попробовала еще раз прокрутить в голове свою летнюю песню, но мотив улетел. Опять забыла.

19. Хочу обниматься!

Хочу спать. Просто бухнуться в постель и закрыть глаза. Нет, никто не обнимет, не придет. У тигра перегружен мозг. Тигр хочет расслабиться. Для этого у него есть «Бойцовский клуб». А я в детской отрублюсь. Накрываю всех одеялом, спихиваю Максика с кровати и все пытаюсь вспомнить свою летнюю песенку. Ну надо же – никак. Вот ведь кажется, все только вчера было, и мы все еще рядом, сидим на ступеньках летнего кинотеатра, и я отчетливо вижу белый пустой экран…

…Я свернулась в комок на руках у Антона.

– Ты спать не хочешь? – спрашивает.

Еще бы! Вчера полночи гуляли.

– Нет, ты что! – говорю.

Как я могу спать, когда он на меня так смотрит? Умеет! Не глаза у него, а джакузи, нежит меня, купает, авантюрист.

– Хорошо, тогда я тебя никуда не отпущу. – Антон целует меня в нос.

Я достаю из кармана шоколадку и протягиваю ему, делаю вид, что она у меня тут случайно завалялась. Притащила из столовой, мышь, оставила на вечер. Антон подловил меня на этой детской нежности, подмигнул и достает точно такую же, мне:

– Думаешь, у меня нет?

Мы шуршим фольгой и смотрим на море. Солнце тонет в воде, как гранатовый ломтик. Сегодня смешали всю гамму от розовой до бордовой, оставили белые блики и побрызгали золотой пылью. Дворцовая роскошь! Дышать легко!

– А знаешь, – он чмокнул меня в лоб, – я мечтаю такой фильм снять… Ну… идея как положено: всех плохих в конце убивают… А герой совсем один против всех, из последних сил… Но главное – в конце все взрывается. Огонь, дым на заднем плане. И он живой выходит, а девушка красивая бежит к нему, вся в слезах…

Это он все на полном серьезе мне сообщает! Засмущался, когда про девушку сочинял. Он до сих пор такой, это не лечится. Когда Антон снимет свой фильм, там именно так все и будет – в конце он все взорвет.

– И еще музыка такая должна быть… ммм… сейчас… что-то вроде… Знаешь, у «Ласкового мая» есть: па-па-ба-пам! Па-па-бам па-па-пам!.. Девушка плачет, и титры пошли. «Ты просто был» называется, знаешь?

– Конечно, – я ухохатываюсь.

Любит, малыш, наивную музычку. Хочу его обнять изо всех сил. За то, что он «такой чистый мальчик!».

– Да, я петь не умею, – он улыбается вместе со мной, – мне медведь на ухо наступил.

Посмеялся – и сразу командует, у него всегда так, без рекламной паузы:

– Теперь ты рассказывай.

– Я?…

А что я? Я смотрю на Антона и вспоминаю сказку: «Я б для батюшки царя родила богатыря», на большее у меня мозгов до сих пор не хватает. Придется выдумывать.

– … Дом за городом… синий кабинет… пахнет кофе… окно в сад, свободный график… машина… желтые листья… дым… и я печатаю что-нибудь… про любовь…

Антон положил за щеку шоколадный квадратик и посмотрел на меня с неожиданным, совсем взрослым умилением. Когда он так глядит, я чувствую, как моя кровь обогащается кислородом.