Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

Полковник французской службы Дюваль и генерал Борщевсклй за походным погребцом. Непринужденно беседуют среди походной штабной суеты. От отдаленных выстрелов дребезжат стекла.

Борщевский. Вот мы и в Юзовке… Как же вы все-таки представляете себе карту будущей России?

Дюваль. В общих чертах нас устраивает побережье Черного и Азовского морей… в качестве мандатной территории. Затем ваши железные дороги, чтобы обеспечить платежи России по старым и новым долгам. Хлебные области — Украина, Дон, Кубань — реализуют свой урожай с нашей помощью. Наконец, Донецкий бассейн всегда был сферой наших интересов. У англичан есть кое-какие виды в отношении Баку…

Борщевский. Ну, Жорж Альбертович (покрутил головой)… даже я считаю ваши дезидераты несколько преувеличенными.

Дюваль (с нескрываемой иронией). Даже вы?

В это мгновение оглушительно хлопает входная дверь, грубо вталкивают человека во френче — это его вытащили из одинокого вагона, стоявшего в тупике.

Офицеры, которые привели пленника, положили перед Борщевским смятые бумаги.

— Комиссар, ваше превосходительство… Притом из крупных.

Борщевский брезгливо придвигает к себе бумаги, читает:

«Всеукраинский совет народного хозяйства настоящим удостоверяет, что предъявитель сего товарищ Быков, Николай Николаевич, есть действительно уполномоченный Главтопа по Юзовскому району…»

Борщевский (отодвигает бумагу. Повернулся к офицеру). Багажные веревки есть?

Офицер. Найдутся, ваше превосходительство.

— Повесить!

Но в это мгновение Борщевский видит повергающую его в изумление сцену. Полковник Дюваль бережно помогает подняться человеку, упавшему на пол, и произносит с уважением:

— Глазам не верю… Николай Николаевич?

Человек вглядывается в Дюваля и говорит в полном изумлении:

— Мсье Дюваль! Жорж Альбертович?..

Офицеры, которые привели пленника, до крайности удивлены. Еще более удивлен Борщевский.

Дюваль (Борщевскому). Знакомьтесь — Николай Николаевич Быков — председатель правления смешанного русско-французского общества донецких рудников «Прювиданс». Я сам являюсь председателем французской части правления.

Борщевский (Быкову). Однако этот мандат… вы у «них» служите?

Быков. Защитный цвет, господин генерал. По бумагам— я советский служащий, инженер Быков, командированный Главтопом в Донбасс. Я сам выбрал это место (повернулся к Дювалю)… и, как видите, не случайно. Мы встретились.

Дюваль. И мы выбирали направление удара именно сюда. В Донецкий бассейн. И, как видите, не случайно мы встретились.

― ― ―

В салон-вагоне Фрунзе. Сумерки.

Фрунзе и Белоусов стоят друг против друга.

Белоусов. Я немедленно свяжусь с Юзовкой и выясню положение настолько точно, насколько могу.

Фрунзе. Благодарю вас. (Жмет ему руку.) Уверен, что мы с вами сработаемся. Ведь так, Петр Степанович?

Белоусов (взволнованно). Так, Михаил Васильевич. И… верьте мне… (уходит).

Фрунзе некоторое время ходит, напевая «Белая армия, черный барон». Хлопнула дверь. Чуть качнулся вагон. Чьи-то голоса доносятся с конца коридора. Слышны шаги. У входа в салон появляется Ворошилов.

— Можно? — спрашивает он.

Фрунзе вглядывается в Ворошилова и вдруг срывается с места:

— Володя!

— Арсений! — изумленно и радостно воскликнул Ворошилов.

Они обнялись, поцеловались и, откинувшись, снова посмотрели друг на друга.

Фрунзе. Подумать только, четырнадцать лет! С самого стокгольмского съезда!

Ворошилов. Да, да. Помнишь эту гостиницу дешевую и этот шнапс или шнель-клопс, или черт его знает, как его там звали, и как мы проговорили всю ночь о России, и эту речь Ильича на другой день? — И вдруг — вот здесь, в такое время… Да ты как сюда попал?

Фрунзе. Да, да! Вот уж никак не ожидал! Вот они как повернулись, дела в России-матушке!

Ворошилов. Чудесно! Да ты как сюда попал?

Фрунзе. Как! Назначили.

Ворошилов. Великолепно. Ты мне в аккурат и объяснишь, где я могу сейчас Фрунзе найти.

Фрунзе. Зачем он тебе?

Ворошилов. Да я по его вызову. Бросил армию и прилетел сюда сломя голову на паровозе.

Фрунзе. Позволь, позволь, — ты, случайно, не Ворошилов?

Ворошилов. Он самый!

Фрунзе. Так это я тебя и вызывал. (Хохочет.) Понимаю теперь, почему Ильич так лукаво улыбался, когда я сказал, что никогда не видел тебя!

Ворошилов. Значит, я попал правильно.

Оба смеются, обнимают друг друга.

Фрунзе. А здесь, брат, кое-кто встретил меня в штыки. Полный заговор.

Ворошилов. Знаем мы эти троцкистские штучки. Сталкивались с ними в Царицыне и при деникинском наступлении. Сталин ломал их железной рукой. «С врагами надо поступать по-вражески», — говаривал он.

Фрунзе. И у нас рука не дрогнет.

Ворошилов. А ежели тебе интересно знать, насколько ты можешь довериться Первой Конной армии и ее командованию, то я могу сказать: какие бы трудности и опасности ни были, можешь рассчитывать на нас до последнего нашего издыхания…