Разлив. Рассказы и очерки. Киносценарии

Фрунзе. А вы не считаете, что вам следовало бы вступить в партию?

Матвеенко (смущенно). Рекомендаций нет, товарищ командующий… Я ведь в полку человек новый.

Фрунзе. А вот товарищ секретарь ячейки вас охотно отрекомендует.

Матвеенко. Правда? Спасибо вам обоим… Верьте — отдам жизнь (от волнения не находит слов)… за партию, за Ленина…

В это время из-за кустов выходит Катерина.

— Извинить мене, братья-товарищи, что вышла без спросу… А я себе так решила: коли возьмут товарища Матвеенко, попрошусь и я у партию… Чи возьмете вы меня, чи ни?..

Фрунзе. Видали вы такую? (Смеется.) Как ваше мнение, товарищ Кузнецов?

Кузнецов. Могу поручиться головой, что Катерина Голубенко — верный наш товарищ, полная коммунистка.

Фрунзе. А вторую рекомендацию опять, выходит же, давать? (Смеется.) Вот она откуда идет погибель Врангелю! Вот чего не учли господа английские и французские империалисты!..

― ― ―

Севастополь. Воскресенье. Колокольный перезвон. В соборе армии и флота служат молебен о даровании победы христолюбивому воинству. У алтаря — Врангель, генералитет, сановники, иностранцы из военных миссий, среди них даже японский генерал. Дальше по чинам обер-офицеры, армейцы и моряки, чиновники в вицмундирах, штатские в сюртуках. Еще дальше — серый люд, дворники, полиция.

Бархатный баритон протодиакона: «Благослови, владыко…»

Поп. Благословенно царство отца и сына и святого духа, ныне и присно и во веки веков…

Хор. Ааа-минь!

Умильное выражение на лице японца.

— Весьма люблю церковное пение.

Перешептываются два отставных старичка генерала:

— Двадцатое пришло, а пенсии не платят, ваше превосходительство.

— Шут ли в пенсии… Французская булка — пятьсот рублей.

Генеральша другой генеральше:

— Запретили выпекать пирожные…

— Ну, это уж слишком!

«…Благословен грядый во имя господне…» — разносится под куполом.

Полковник французской службы Дюваль негромко господину в сюртуке со знаком горного инженера — в нем можно узнать горнопромышленника Быкова:

— Моя последняя цена — семьдесят тысяч за акцию.

Быков. Николаевскими?

Дюваль. Врангелевскими.

Быков. Вы еще деникинскими предложите.

Дюваль. Неблагодарный. Не будь меня, болтались бы вы на веревке в Юзовке…

«Спаси, господи, люди твоя…» — гудит хор.

Дама своему спутнику, по облику литератору:

— С кем это Тамарочка, Аркадий Тимофеевич?

— Была со мной, а теперь с поваром французской миссии.

Протодиакон. Паки, паки миром господу помолимся…

Первый спекулянт. Вексель сроком три месяца, место платежа Москва, верхние торговые ряды…

Второй спекулянт. Беру турецкие лиры, даю итальянские… Курс — сорок четыре…

Первый спекулянт. Кошмар! А моя комиссия? Цыпленок тоже хочет жить…

Протодиакон. Спаси, господи, люди твоя…

«И благослови достояние твое», — подхватывает хор.

Гудят голоса певчих: «Победы благоверному правителю нашему болярину Петру на супротивные даруя и твое сохраняя крестом твоим жительство…»

Все взоры обращаются в сторону Врангеля.

― ― ―

На паперти собора. Нищие — безногий инвалид, безносая старуха, странники.

— Подайте Христа ради… Подайте убогому… Не оставьте…

В промежутках — перебранка:

— Колокольчик деникинский дал, холера проклятая…

— Давай меняться на керенку…

— Чего захотела, шкура безносая!.. Подайте Христа ради… Не оставьте…

И вдруг автомобиль весь в грязи прорывает цепь охранников. Из автомобиля выпрыгнул генерал Борщевский. Оттолкнув караульного, быстро входит в собор.

В соборе чинно идет служба. Почти расталкивая. людей, Борщевский пробирается к Врангелю. На него глядят с изумлением, но узнают и дают дорогу. Борщевский стал рядом с Врангелем. Чуть наклонившись, Врангель слушает прерывистый шепот Борщевского:

— …Дело буквально в минутах… — шепчет Борщевский.

— На нас смотрят… Тише… — беззвучно говорит Врангель.

Заглушая их шепот, гремит многолетие:

«…христолюбивому воинству, болярину Петру и дому его подаждь, господи, на враги же победу и одоление».

Врангель истово крестится.

― ― ―

..Штаб «Вооруженных сил юга России». Кабинет главнокомандующего. Врангель, генерал Молле, сэр Роберт Лесли. Борщевский, задыхаясь от волнения:

— Отступаем, с трудом сдерживая напор Первой Конной..: После боя под Отрадной все изменилось… Если подойдут части Ястребова к Федоровке, корпус Кутасова будет окружен и отрезан от перешейков. Дело решается буквально часами…

Врангель молчит. Молчат иностранцы. Борщевский с удивлением глядит то на них, то на Врангеля. И тогда Врангель с волнением встает и почти кричит, обращаясь к сэру Лесли и Молле:

— Я просил у вас два корпуса! Только два корпуса, ваши превосходительства… Не доводите вы до конца, господа! Ведь идет большая игра, по крайней мере для вас! Ведь ставка в этой игре — Россия, со всеми богатствами, с недрами, хлебом, лесом… игра стоит свеч… и два корпуса!