Разлом

Так вот почему мать так неожиданно заболела и при этом старательно делала вид, что с ней все хорошо.

– И этот амулет тебе не поможет.

Мать снова его надела – кусочек рога роскатта и сложные защитные чары. Фриг удивилась, увидев его на ней. Что же тогда было в свертке, который она отдала наемнику? Фальшивка?

– Я не сниму проклятье, – в голосе матери слышалась затаенная дрожь.

Амулет казался достаточно мощным, но сегодня рог почернел и треснул.

Стоя за дверью, Фриг не видела и не чувствовала всего того, что происходит в комнате. Но даже так казалось, что потолок рухнул ей на плечи. Фриг поняла, что у нее трясутся колени.

– Я не могу его снять, слышишь, не могу! – самообладание Леди Хелл раскололось. Разлетелось вдребезги. – Снять может только тот, кто наложил, а проклятый недрэ не выходит на связь!

Проснулась она от холода. Озноб пробрал до костей, и Фрея хотела поплотнее натянуть одеяло, но не нашла в себе сил даже шевельнуть рукой. Тогда она попробовала вновь заснуть, но не успела.

Стукнула входная дверь. На этот раз совсем тихо, кто-то явно притворил ее за собой. Затем раздались шаги, тяжелые, незнакомые. Весь дом насторожился, впустив в себя чужака. И Фрея тоже почувствовала тревогу.

– Не ожидала, что ты прибудешь так быстро, – сказала мама вместо приветствия.

– Ты написала мне впервые за четырнадцать лет. И написала такое. Ты действительно думала, что я буду медлить?

Мама не ответила, лишь подбросила дров в камин. Фрея кожей чувствовала, как огонь кусает поленья. От каждого укуса она забирала себе немного тепла. Но холод внутри нее был сильнее.

– Хелл сказала, что это за проклятие? Она снимет его? Если ей нужно что-то взамен, я готова на все.

Хелл… Имя казалось знакомым. Точно. Так же, кажется, звали первую Леди Сторграда. Но она была хорошей, много жертвовала на благотворительность. По крайней мере, так Фрея слышала.

– Она только заказчик. Исполнителя мои люди сейчас ищут.

Его люди… сказано это было так, что Фрее тут же представилась свора гончих псов. Красивых, с блестящей шерстью, тонкими мордами и сильными лапами. С фамильным гербом на ошейниках.

– Уртика тоже ищет, если помнишь, в прошлом она была прекрасным следопытом.

Повисла тишина, непривычно тяжелая для этого дома. И Фрея чувствовала, как сильно ему хочется заскрипеть половицами, лишь бы ее разогнать. Но никто не двигался с места.

– Вия… – только Уртика до этого называла маму так, да и то нечасто, – почему ты не сказала мне раньше? Зачем было хранить тайну целых четырнадцать лет?

– Я бы хранила ее всю оставшуюся жизнь, но видишь, как все обернулось. – Мама усмехнулась, но совсем-совсем невесело. – Завести ребенка было моим решением и только моим. И я прекрасно справлялась одна. До этого.

– Но я имел право знать. Я не отпустил бы тебя, несмотря ни на что. Оставил бы Хелл и Сторград, тебе стоило лишь сказать.

– В этом и суть. – Мама тяжело вздохнула, но в словах ее слышалась такая нежность, с какой она раньше говорила только с Фреей. – Подумай, что стало бы со Сторградом без тебя? Ну скажи мне, какая правительница из Хелл? Она взбалмошная девчонка, которая готова на любую подлость, лишь бы утолить жажду мести.

В тишине был слышен только треск поленьев. И далекий шум верескового поля, но Фрея не хотела туда, ей нужно было остаться здесь, послушать и погреться, отбирая у камина его тепло.

– На самом деле мне стоило прервать наши отношения раньше, пока все не зашло слишком далеко, – продолжила мама взволнованно, даже нервно, – но мне не хватило силы и решительности. Я была молода и глупа. И знала, чувствовала, что ты совсем не любишь Хелл и страдаешь рядом с ней… – она снова замолчала, переводя дыхание, – не то чтобы это меня оправдывало.

– Не то чтобы это оправдывало нас обоих, – эхом отозвался мужской голос. – Но все эти годы я жалел лишь о том, что не встретил тебя раньше, чем Хелл.

– Судьба жестока, особенно сейчас, – мама пыталась говорить спокойно, но Фрее казалось, что она вот-вот расплачется. – Но все это в прошлом. Сейчас нужно позаботиться о другом. Как думаешь, есть шансы найти того, кто наложил проклятье?

Мужчина долго молчал, размышляя, и продолжил лишь после тяжелого вздоха:

– Оно медленно убивает даже Хелл. Так что исполнитель может быть…

– Давно мертв, – перебила мама. – Думаю, это часть плана Хелл. Если исполнитель не оказался хитрее нее, то заклятье закрылось. Его не снять. Я уже рассматривала такую возможность.

Мама говорила странно. Отстраненно, почти холодно. Она даже с пациентами всегда общалась тепло и участливо, не то что со знакомыми.

– И что ты в таком случае собираешься делать?

Мужчина прошел вглубь комнаты, наверное, ближе к маме. Она не отстранилась.

– Я не знаю, – голос ее надломился, хрустнул, как веточка в костре, – Руэйд, я не знаю. Моя дочь умирает, а я могу только замедлить этот процесс.

– Наша дочь.

«Наша». В том, как он это произнес, было нечто странное, как будто речь шла о чем-то священном.

Мама плакала. Ее слезы падали на пол тихо-тихо.

Одна капля, вторая, третья.

Гроза прошла, и над вересковым полем шел ровный, почти беззвучный ледяной дождь.