Разлом. Том 2 (СИ)

Кронпринц ловко перескочил с одной половины поля на другую раньше, чем трещина достигла умопомрачительных размеров. И снова бежал с той же скоростью, стремительно сокращая расстояние. Ронан крутил кистями, сосредотачивая энергию, направлял ее, пытался выбить почву из-под ног неприятеля. Но Альдерик стал бежать заячьим методом, путая и сбивая его с толку. Не позволял прицелиться и спустя несколько мгновений достиг своей цели.

И я замер, наблюдая за ожесточенным сражением достойных друг друга противников. Они бились, как львы. Кто-то за почет и славу, а кто-то за мирную жизнь и честь. Парировали, нападали, отступали и снова обрушали серию ударов. Сталь высекала искры. Глаза метали молнии. Неприязнь и ненависть осязаемым облаком клубилась вокруг них, пропитывая каждое движение. Каждый из них получил несколько ранений. Ронан хромал на правую ногу, придерживая рассеченную плоть. Альдерик выронил щит, из повисшей плетью левой руки. Место состыковки доспеха на его плече сочилось кровью, лишая наследника защиты. Окончательно вымотавшись, они отскочили друг от друга, восстанавливая сбившееся дыхание. Каждый понимал, что новое сближение, новое столкновение станет решающим. У обоих силы подходили к концу и вопрос оставался лишь в выносливости. Кто, стиснув зубы отстоит своё право на жизнь? Альдерик, изможденный неравным по численности боем, или Ронан, выскользнувший из тыла и сравнительно отдохнувший?

… противники обходят друг друга по кругу, упрямо глядят в глаза. Выжидают осечку или ошибку, подкарауливают момент. И вот… выпад. Альдерик наносит несколько сильнейших ударов, успешно парированных, но вынуждающих Ронана отступить на несколько шагов назад. Он спотыкается о нервность в рельефе и лишь на секунду теряет равновесие. И этого мгновения оказывается достаточно, чтобы Альдерик с размаху саданул по голове противника, сбивая шлем. Оглушенный металлическим звоном Ронан открывает и закрывает рот, пропуская колющий удар вражеским мечом. Острие находит глазницу и неглубоко заходит внутрь, лишая противника глаза.

Вот оно как произошло!

Ронан падает, истекает кровью. Альдерик облегченно выпрямляется и стирает со лба пот. Оглядывается по сторонам — почти все мертвы. Дай Бог хоть сотню живых человек набрать. И когда наследник приставляет лезвие меча к горлу Ронана, в спину его поражает разряд молнии, опаляя кожу. Я даже вскрикнуть не успел, пытаясь помочь, подсказать. Маг, нанёсший последний удар, словно ниоткуда взялся…

Кронпринц, военачальник медленно оседает на колени, держится несколько мгновений на волоске, но по итогу падает. Жалкий остаток от армии Авал’атара ликует. Враг разбит. Осталось лишь зачистить столицу и официально низвергнуть императора.

Я присел рядом с телом Альдерика и осмотрел рану. Расплавленный доспех и круглая обожженное отверстие на спине. Сильно не кровоточит, плоть спеклась от температуры. Но дыхание… такое слабое. Грудь едва поднимается и даже не видно, как на шее бьется жилка. Неужели вот так умрет?

Почти выиграл битву, почти уничтожил захватчиков. Сын, которым можно было гордиться.

Сколько просидел я так на поле среди трупов, сложно сказать. Воспоминание не оканчивалось и я уже грешным делом решил, что старуха обо мне забыла. Вдалеке редкой полосой шли воины Авал’атара и добивали тех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни. Когда один из бойцов увидел императорский доспех Альдерика, он тут же присел и приложил два пальца к жилке на шее.

— Живой, — рапортовал своему напарнику. — Пригоните повозку. Новоиспеченный император наверняка обрадуется такому трофею.

И это, судя по белёсым, интенсивно разрастающимся пятнами, стало отправной точкой дня новой картинки. Глядя вслед повозке, трясущейся на ухабах, я вспомнил, что видение Разлома как раз-таки и оканчивалось взятием военачальника в плен и темницей. Так что, я примерно знал, чего ожидать от следующей анимации.

Когда пространство вокруг завертелось водоворотом, к горлу подступил тошнотворный ком. Головокружение и мерзкое ощущение, что мир едет без тебя, разом обвалились на меня. Ни с того ни с сего заныло между лопаток, да так сильно, что я попытался расправить плечи, унимая жжение. Тщетно. Волнами накатывала слабость. Хотелось лечь на землю, поспать, но вместо этого я встал на колени и оперся руками о землю, ловя равновесие. В глазах плыло, но мне все же удалось разглядеть темницу, к стене которой было приковано раненное тело Альдерика. Он стоял на коленях со свешенной головой, но лишь потому что ему не давали упасть руки, закованные в кандалы, на которых он повис.

Засаленные тюремные брюки не по размеру свисали на бедрах, впалый голодный живот с выступающими ребрами, ссадины и синяки на руках и заросшем щетиной лице, говорили о его длительном пребывании в плену. Однако спина, перебинтованная грязным лоскутом по-прежнему не выглядела здоровой. Как будто бы рана, вопреки стараниям лекарей, не собиралась заживать.