Разлука весной

Родни Скюдамор сидел в небольшом кресле с низкой спинкой, пока его жена разливала чай, гремела ложками и весело болтала о том, как хорошо опять быть дома и найти, что все в нем осталось так, как было, что Родни не поверит, как прекрасно быть опять в Англии, опять в Крейминстере, опять в ее собственном доме!

Обманутая необычным теплом ноябрьского дня, по оконному стеклу, важно жужжа, носилась большая муха.

Ж-ж, ж-ж, ж-ж, – жужжала муха.

Дзень-дзень-дзень, – звенел голос Джоан Скюдамор.

Родни сидел, улыбался и покачивал головой.

Шумы, шумы, думал он.

Для некоторых они значат все, для других – ничего.

Он ошибался, решил он, подумав, когда Джоан только приехала, что с ней что-то не так. Все с Джоан в порядке. Она такая, как обычно. Все совсем так, как обычно.

Сейчас Джоан пошла наверх, чтобы распаковать вещи, а Родни направился в свой кабинет, куда он принес из конторы кое-какую работу.

Но сначала он отпер маленький ящик с правой стороны своего письменного стола и вынул оттуда письмо Барбары. Оно пришло авиапочтой и было отправлено за несколько дней до отъезда Джоан из Багдада.

Длинное, написанное мелким почерком письмо, теперь он знал его почти наизусть. Тем не менее Родни прочитал его снова, немного задержавшись на последней странице.

«Ну вот, дорогой папа, теперь я тебе обо всем рассказала. Я полагаю, ты почти обо всем уже догадывался. Не надо обо мне беспокоиться. Я понимаю, какой я была преступницей и нехорошей маленькой дурочкой. Запомни, мама ни о чем не знает. Было не так легко все от нее скрыть, но доктор Маккуин превзошел сам себя, и замечательно вел себя Уильям. Я правда не знаю, что бы я делала без него, – он всегда был где нужно, готовый не подпускать маму, когда становилось трудно. Я была почти в отчаянии, когда получила телеграмму, что она выезжает к нам. Я знаю, дорогой, что ты наверняка пытался остановить ее, но это оказалось выше твоих сил, – и я полагаю, что со своей стороны она получила удовольствие, – только, конечно, она старалась переустроить для нас всю нашу жизнь, это было просто сумасшествием, а я чувствовала себя слишком слабой, чтобы с этим бороться! Я только сейчас начинаю понимать, что Мопси опять моя! Она такая славная. Как бы мне хотелось, чтобы ты ее увидел. Ты любил нас, когда мы были совсем маленькими или стал любить только позднее? Дорогой папа, я так рада, что мой отец – ты. Не беспокойся обо мне. У меня теперь все в порядке.

Твоя любящая Барб».

Родни на мгновение заколебался. Ему хотелось сохранить письмо. Оно очень многое для него значило – это письменное признание, что дочь любит его и верит ему.

Но профессия научила его, как опасно сохранять письма. Если он внезапно умрет, Джоан начнет перебирать его бумаги и найдет его, а это причинит ей ненужную боль. Не надо ее расстраивать. Пусть остается счастливой и спокойной в том сияющем, надежном мире, который она создала для себя.

Родни прошел через комнату и бросил письмо Барбары в огонь. Да, подумал он, теперь все у нее будет в порядке. У всех у них все будет в порядке. Именно за Барбару он больше всего опасался – с ее неуравновешенным характером и вспыльчивостью. Что ж, кризис наступил, и она из него выбралась, не невредимой, но живой. И она уже понимала, что Мопси и Билл – ее настоящая семья. Хороший парень Билл Рэй. Родни надеялся, что он не слишком сильно страдал.

Да, с Барбарой будет все в порядке. И с Тони все в порядке – хотя он далеко, на своих апельсиновых плантациях в Родезии – и его молодая жена, видимо, славная девушка. Ничто не затронуло Тони – и, возможно, никогда не затронет. У него такой веселый характер.