Размах крыльев ангела

С мольберта на Машу смотрел очаровательный пейзаж акварелью. Чуть размытый, чуть в дымке, но абсолютно, до боли, до дрожи поджилок знакомый. Осень в Летнем саду, Санкт-Петербург…

Глава 13. Пурга и Незабудка

Степаныч вбежал во двор, запыхавшись и тяжело дыша, в глазах боль и растерянность. Бессмысленно вертел хрупкую деревянную щеколду, словно это был надежный, пудовый амбарный замок.

– Беда, Мария! – сообщил от калитки. – Беда. Пурга приказал Незабудку пристрелить.

Виновница переполоха стояла тут же, посередине двора, недоуменно поджимала хвост в тщетной попытке осмыслить, чем же провинилась, почему явилась причиной переполоха. Она со всеми в Лошках дружила, несмотря на жуткую внешность, – и с лайками Юраем и Диной, и с фокстерьером Чилей, и с дворнягами Барбосом и Кузькой. Она же ничего плохого делать не хотела. Она просто подошла и понюхала.

Маша всплеснула руками, уронила в тазик недомытые ложки с вилками, они печально звякнули о дно, маленькие тревожные набаты.

– Что случилось? Незабудка, ну-ка в дом!

На всякий пожарный Маша втолкнула в избу упирающуюся псину, заперла дверь.

– Пургин с мармышкой приехал, – сбивчиво рассказывал Степаныч, имея в виду очередную Пургинову пассию, – а у той собачка маленькая, брехливая такая, вся от страха трясется, под мышкой сидит. Так она у них на улицу выскочила, когда с рук спустили, а тут моя идет. Ну, та на мою бросилась, разлаялась, а моя и не сделала ничего, только подошла. Та, маленькая, на землю упала и давай выть, может быть, испугалась. А девица, что хозяйка ее, нажаловалась, что моя ее цапнула, порвать хотела, кричала что бешеная. А Пургин велел своим мою пристрелить.

– А ты?

– Да кто меня слушать станет, – горько протянул старик. – О, и здесь нашли, ироды!

Было слышно как с топотом, бегом приближаются к Машиному дому Пургиновы посланцы, торопятся исполнить приказ.

Маша решительно открыла дверь в дом.

– Иди, сиди с ней и не высовывайся, – скомандовала, снимая со стены ружье.

– Ты что? Ты что, девка? – испуганно попытался осадить Степаныч. – Ты не балуй с оружием, не игрушка. Ты что?

Не слушая, Маша силой втолкнула Степаныча в сени, заперла их обоих снаружи, села на крыльце, ружье положила на колени.

Сломав щеколду с легким треском – гладко выструганная деревяшка вместе с гвоздком пролетела с метр и мягко упала в траву, – во двор бесцеремонно ворвались два лишь однажды виденных Машей в Лошках бугая, Пургиновы братки.

– Где сука? – напустился тот, что постарше, бритый наголо, потрясая пистолетом. – Сука, я спрашиваю, где?

На крыльцо падала густая тень, и они не сразу разобрали, что на коленях Маша держит оружие. Понятно, что намерение они имели во что бы то ни стало собаку найти и пристрелить, а собака, по их сведениям, была именно здесь. Незабудка, закрытая в доме, на чужие, неприветливые голоса забухала лаем, нескладеха. Пыталась охранять.

Так как Маша молчала, оба решительно приближались к крыльцу. Маша спокойно подняла ружье, молча взвела курки. Темная, матовая сталь притягивала взгляд, гипнотизировала. Тут уж резко затормозили непрошеные гости, остановились на полпути от калитки.

– Ты что, с ума сошла? – Так можно было перевести на литературный русский их слова.

Маша упрямо молчала, но ружье взяла на изготовку, дерево приклада прочно уперлось в голое плечо.

Мужики в растерянности переглянулись, что делать дальше, так просто решить они не могли. Их отправили с простым делом – собаку догнать и порешить, а тут возникла прямо-таки неприятная неожиданность в виде полоумной девицы с ружьем. Чего она хочет, точно неясно – трудно себе представить, чтобы кто-то пошел против самого Пурги ради обыкновенной бездомной шавки. Шавка, кстати, заходилась лаем, бросаясь изнутри на дверь, дверь под ее тяжестью ходила ходуном.

Стоя на полпути от цели, они покрыли Машку матом, попытались объяснить, с кем она связалась, и чем именно ей это грозит, но Мария словно воды в рот набрала. Когда братишки сделали несколько решительных шагов, Маша выстрелила. Прикладом сильно ударило в плечо, так что дернулись руки, и ствол ушел вверх, но Маша из последних сил старалась не показывать, как ей больно. Звук выстрела, раздавшийся посередине безмятежного жаркого дня, посередине мирного двора обычного человеческого жилища, словно отрезвил всех участников сцены. Мария с ужасом осознала, что могла бы навести ружье чуть ниже, попасть, убить человека. Вот просто так взять и убить. Убить этого бритого накачанного придурка, у которого, может быть, дома семья, жена, дети… Мужики осознали, что простое с виду дело оборачивается непросто, поворачивается какой-то подлой своей стороной, таящей реальную угрозу.

– Да брось ты ее, – дернул за рукав бритого тот, что помоложе, – дура …, видишь, сдвинутая она. Пусть Пурга решает, …, наше дело доложить.

– … … … совсем, – отозвался напарник, не переставая коситься на ходящее ходуном ружье в Машиных руках. – Пошли отсюда.

Они покинули двор так же стремительно, как и появились.