Размах крыльев. Шанс на любовь

— Ты ведь знал про Грид? — спросила я, когда Федор обнял меня за плечи и прижал к себе, спасая от пронизывающего ветра, что внезапно поднялся.

— Увидел случайно ее портрет, — блеснул черт в нови черными глазами. — Мадам Сильвия позвала меня, чтоб помог ей с бумагами… Повелителя не было, и она вышла. Ну в общем, я и не удержался от любопытства…

— Понятно, — кивнула я, не удивляясь стремлению Федора везде совать свой любопытный нос. — А почему не рассказал?

— Повода не было, — хмыкнул он.

— Ну да, ну да… — насмешливо протянула я, вспоминая наш последний с ним разговор. — Только вот, почему ты решил, что отправляя меня на верную гибель, Астрий не позволит мне умереть?

Я даже остановилась. Почему-то услышать ответ на этот вопрос казалось мне жизненно важным.

— А ты не понимаешь?

А что я должна понимать, кроме того, что отдаленно похожа на любовь Люцифера. Ну ладно, пусть не отдаленно, а как две капли воды.

— Повелитель любит тебя, только ты выбрала другого.

Голос Федора прозвучал грустно в непроницаемой ночи.

— Я такой любви не понимаю, — задумчиво отозвалась я. — Да и он, скорее всего, видит во мне лишь отражение Грид.

Федор не ответил. Да и что он мог сказать, если представление о любви у каждого свое. Вот в любви Асмодея я точно теперь не сомневалась. Дважды он готов был пожертвовать собой ради моего спасения: первый раз, когда отдал мне крылья, и второй — когда запретил спасать его. Вот это любовь, вот это я понимаю. А Люцифер… что ж, наверное, ему просто не свойственно это чувство, хотя что-то мне подсказывало, что свою Грид он любит по-настоящему. Потому мысленно и поджаривается на адской сковородке все время, что пытается спасти ее. Но мне больше ни о ней, ни о нем думать не хотелось.

Вельзевул ждал меня возле фонтана и как обычно был взвинчен. Интересно, куда все время спешит этот верзила, неужто так часто приходится перемещать народ туда-сюда? Но спрашивать об этом я не стала. Да и с Федором прощание не хотелось затягивать. Мне всегда было трудно расставаться с ним, а сегодня особенно. Быстро чмокнув черта в щеку, я нырнула в объятья Вельзевула, и уже через секунду оказалась в собственной спальне.

Асмодей спал, и мне даже показалось, что он даже позу не сменил. Бросив взгляд на часы, я поняла, что вернулась в тот же момент, из которого меня и выхватил Вельзевул. Ох уж это пресловутое время, которое везде течет по-разному, — усмехнулась я и тихонечко присела на край кровати. А потом не выдержала и коснулась лица демона, до такой степени мне захотелось ощутить его тепло.

— Почему ты одета? — сразу же очнулся тот ото сна и задал правомерный вопрос. О том, чтобы переодеться, я не позаботилась.

— Можно я расскажу тебе об этом позже? — улыбнулась я, склоняясь над его лицом. Как же в этот момент я любила своего демона! Да и не только в этот. Моя любовь к Асмодею, кажется, становилась сильнее день ото дня. Но сейчас я хотела получить подтверждение взаимности. — Сейчас я хочу вот этого, — прижалась я к его губам, не давая возможности подумать.

Он словно только и ждал этого — сразу же подмял меня под себя, делая поцелуй более глубоким, разжигая в нас обоих страсть. А потом мы занялись любовью, и это было словно в первый раз, когда мы только узнавали друг друга, изучали. Асмодей был нежен, пока ураган страсти не закрутил и его. Я же к тому времени уже вообще плохо соображала от крайнего возбуждения, до которого только он и мог меня довести.

— Люблю тебя, — засыпая в его объятьях, пробормотала я. Кажется он что-то ответил, но этого я уже не слышала.

Я слушала басистый такой голос и улыбалась во сне. В моих волосах шерудились маленькие лапки, перебирая прядки, пропуская их сквозь пальчики, сплетая в косички и напевая ну очень смешную песенку:

Баю-баюшки-баю,
Живет мужик на краю.
Он не беден, не богат,
У него много ребят.
У него много ребят,
Все по лавочкам сидят.
Все по лавочкам сидят,
Кашу масляну едят.
Каша масленая,
Ложка крашеная.
Ложка гнется,
Нос трясется,
Сердце радуется.

Ой, ну умора! Таким басом только гимны и петь, а не колыбельные, да еще и такие забавные. Интересно, почему же тогда я все равно сплю и довольно крепко, хоть и силюсь проснуться и затискать этого маленького пушистого проказника?

Как это бывает во сне, картинка вдруг сменилась, и я оказалась в лесу. Густые кроны слабо шелестели над головой, и робкие лучи солнца скользили по толстенным стволам деревьев. Птицы пели так неистово, будто пытались перепеть друг дружку. И так приятно было оказаться в тепле лета посреди холодной зимы!

Лес был очень похож на райский, но я точно знала, что нахожусь в нем не по-настоящему и не придется искать путь назад. А басистая колыбельная продолжала звучать где-то впереди, с каждым шагом становясь все громче.