Размерность сновидения

— Не совладает Гарик. — он забрал артефакт из лап медведя. — Открыть крышку может только тот, кто способен выполнять обязанности Судьбы. И только там, где возможно их исполнять. Например, на этом слое открывалась коробочка не везде.

— Это где так?

— Бункер тысячеглазов в роще водяных деревьев. Там она напрочь отказывалась открываться. Но едва я оказался на поверхности — механизм снова заработал.

— Знак Судьбы! — воскликнула Дана.

— Что-то вроде. — пожал плечами Гнат. — И я подозреваю, что вовсе не случайно оказался здесь. Коробочка всегда открывалась там, в моем мире. Сперва в руках у матери, а потом и у меня.

— А мне казалось, что тебя притащили тысячеглазы через дыру в слое.

— Как они могли это сделать, если Галатея и Аристотель просили меня разгадать секрет перемещения между слоями? Они только способны создать проекцию в ином слое, но не оказаться там. Все проделывал я, а мне лишь показывали дверь до той поры, пока я сам не научился их видеть. Или, точнее, пока меня не научил Жук. Он-то был в курсе, кем мне суждено поработать.

— Логично. — кивнул медведь.

Между тем, Дана отодвинулась от Гната как можно дальше. Ей было явно не по себе. Он это заметил и улыбнулся. И почувствовал, что улыбка получилась какой-то грустной и растерянной. Ладно. Получилась — уже хорошо.

— Не бойся, Дана! Ты же учила меня летать. Учила летать свою Судьбу, а это, согласись, не каждому удается. Без тебя меня бы вода размазала по стенам тонким слоем.

Она сперва робко улыбнулась, но тут же морщинка пролегла между бровями, а уголки губ опустились.

— Не знаю, лучше было бы так или хуже. Мы жили без судьбы и смерти, открыв радость полета и еще немало способностей, данных нам тысячеглазами. А теперь… Теперь нашего народа почти нет, а все способности ушли, уступив место науке выживать. В воздухе — дракон. На земле голод и засуха. Мы проклинали тысячеглазов — настала твоя очередь. Хотя… Кому проклинать-то? Только я и в курсе, кто ты такой.

— Извини, так получилось. — пожал плечами Гнат. — К тому же, я промежуточная Судьба, как мне кажется. Как и Гарик — временно исполняющий обязанности. Придут настоящие и ваш мир замрет, став в один ряд с другими слоями сновидений. Станет все, как уже когда-то было.

— Ничего никогда не было до нас! — вскинулась вдруг девушка. — Ничего и никого! Только колышащаяся и дышащая пустота от начала времен.

Гнат вздрогнул. Он вспомнил лабораторию и то нечто, которое обитало за пределами сферы.

— Но ты говорила, что раньше… Ну, что тысячеглазов вы проклинаете, а…

— Проклинаем! Был краткий миг творения, возникновения, даже рождения, если хотите, что остался у всех в памяти. Миг, когда мы осознавали, что пришли строить себе дом. Но тысячеглазы отобрали у нас мир, построив нам то, что хотели видеть они. Абсолютно чуждое нечто. И пришлось приспосабливаться к чужому дому, подстраиваться под него. А теперь нет и этого. Люди ушли в никуда.

— Что ж, с домом иногда происходят какие-то беды. — грустно проговорил Топтыга. — и тогда надо начинать все сызнова, а не сидеть и проклинать несчастную Судьбу. — он сочувственно похлопал лапой по спине Гната.

Тот болезненно поморщился.

— Вы не родились в один миг, Дана. Ваш мир существовал до прихода тысячеглазов, об этом мне рассказал… сведущий приятель. У вас была история, были драконы, была Смерть и Судьба.

— Не знаю… мне всегда казалось, что существовал лишь краткий промежуток времени до прихода тысячеглазов. Возможно, что твоя версия ближе к истине и память наша стерта. Но почему бы тогда не убрать все?

— Наверное, чтобы не было пустоты. К тому же машина не способна ничего выдумать. Чтобы исполнять работу Судьбы она должна была от чего-то отталкиваться. Короче говоря, пути тысячеглазов ведомы только тысячеглазам.

Между тем, экипаж шел на снижение. Гнат ожидал, что Гарик привезет их к дому, где находилась лаборатория, но место было другое. Сверху оно виделось идеально круглой зеленой лужайкой, в центре которой торчало некое сооружение, чем-то смахивающее на антенну большой радиостанции, только с площадкой на верхушке.

Посадка прошла успешно. Гарик отпустил серпентаэров и принялся быстро сматывать клетку экипажа. Топтыга принялся ему помогать. Пока они сосредоточенно работали, Гнат подошел к сооружению. Не требовалось больших знаний, чтобы понять: данная ржавая конструкция вовсе не являлась антенной. Скорее — наблюдательная вышка. Изъеденная коррозией лестница вела к проему, сквозь который был виден квадратный кусок неба.

Подергав ступени, Гнат стал неторопливо подниматься. Лестница покачивалась и жалобно постанывала, но не разрушалась. На шум обернулся Гарик и встревоженно закричал.

— Слезай быстрее!

Но было поздно. Едва голова Гната миновала границу квадрата, как небо исчезло. На мгновение возникло ощущение, что тело скручивают и растягивают, словно простыню после стирки, но боли почувствовать он не успел. Она пришла позже, когда колени ударились о твердую поверхность.

— Твою же ж мать! — взвыл Гнат, повалившись набок и растирая больные места.

— Зачем? — вежливо осведомился знакомый голос.

— Кто это?