Размерность сновидения

Ошалевший Топтыга зашагал по лестнице, ежесекундно оглядываясь назад, на Гната, который двигался следом за ним.

В мансардной комнатушке было тепло, даже жарко. Кто-то неведомый позаботился и об освещении: на столике ярко горела свеча. В сводчатом портале камина, отгороженный чугунной решеткой, тлели угли. Две узкие кровати, стоявшие вдоль облезлых стен, табуретки, шкаф… И поразительные картины с непонятными и постоянно меняющимися изображениями. Краски на холстах то перемешивались, превращая содержание в хаос, то вдруг выстраивались в полное неведомого смысла, но совершенно невоспринимаемое головой полотно.

Гнат подошел к огромному, чуть не во всю стену овальному окну с хитрым переплетом. За стеклом жила та же зимняя ночь, что и за входными дверями. Ну или зимний вечер — не суть. Раскачивающиеся кружки света под фонарями то и дело ловили гуляющих и тут же их отпускали во тьму, в путь к следующему кругу. Снежинки будто светлячки кружились у стекол, бриллиантово сверкали, исчезали… Изредка по улице проезжали старинный автомобили, а то и лошадь легкой рысцой везла куда-то закрытый двухколесный экипаж.

Гнату отчего-то казалось, что зима и тьма — вечное состояние города за окном. Так однажды захотели его жители и их желание было кем-то исполнено. Теперь город живет по обе стороны дверей своих зданий. Одна для людей, а со второй — он пуст, и раскален летним солнцем. Гнату тут же вспомнился Контур, хотя чем тот походит на зачарованный город — так просто не ответишь. Вероятно тем, что люди живут тут только зимой, и тогда их сны уютны и сказочны. Что ж, не самый плохой вариант. По крайней мере они не ограничены местом, а только временем. Остановили время и живут в радостном ожидании. У них впереди праздники — Рождество и Новый год. Да, наверняка так и есть. Ведь бесконечное ожидание праздника всегда лучше самого праздника.

Гнат стоял у окна и рассеяно наблюдал за происходящим по ту сторону стекла. Никогда раньше не приходилось ему видеть места, настолько полные счастьем. Те города вдоль трасс, что потихоньку затягивала растительность, были мертвы. Да и выглядели они иначе: высокие здания, казалось, цеплявшиеся за облака, ржавый металл, стекло… Вряд ли там было уютно и в довирусные времена, а теперь уж вообще никак. Ну, а Контуры, в которых теперь живут люди, никакой оптимист не назовет местом обитания счастья. Здесь все было по-другому.

Резкий порыв ветра поднял снег и теперь задиристо кружил с ним по улице, заставляя людей кутаться в теплые одежды. Он раскачивал вывески симпатичных кафе, вовсю рекламируя убежища от зимней стужи. Сами же окошки заведений манили теплым светом. Почему-то захотелось услышать колокольчики, что наверняка должны были звенеть в эту предпраздничную пору. Но отсюда не услышать, а стоит попытаться открыть или разбить окно — все исчезнет, в этом Гнат ни капельки не сомневался.

Упершись руками в переплет, он долго пытался разглядеть то, что скрывали тьма и метель. Ему повезло: пару раз выходила из-за туч распухшая луна и словно бы утихомиривался снег. В такие моменты серебристый свет позволял рассмотреть многое. Теперь не осталось сомнений в том, что город был очень большим. Да, никакой Контур, пусть даже и с прилегающими территориями, не мог с ним сравниться по площади. И, безусловно, по красоте они вовсе не сравнимы. Невысокие здания, с симпатичными башенками по углам и эркерами, и пушистые от снега крыши. Город-мечта, застывший в каком-то давнем, но прекрасном миге времени. Город, манящий своей недостижимой реальностью. Ностальгический город — более настоящий, нежели любой из бараков Контура.

Гнат отвернулся от окна и почувствовал, что голоден. Почему-то он был уверен, что тут для них припасена пища. И правда, на полке рядом с камином нашелся хлеб, запыленная и кособокая бутылка с вином. Полукруг колбасы выглядел довольно свежо и очень аппетитно. На соседней полке обнаружились и кружки. Гнат разложил всю найденную снедь на столе и весело пригласил товарища.

— Топтыга, налетай!

Медведь недоверчиво посмотрел на еду и махнул лапой.

— Давай сам. Я лучше поваляюсь.

— Ну, смотри. А то и не останется.

— Не страшно. Я не голоден чего-то…

После еды Гната потянуло спать. Подложив под голову подушку, он вдруг ощутил, как страх схватил за горло ледяной рукой. Весь предыдущий жизненный опыт кричал об опасности сновидений в неведомом месте. Вопреки очевидности, ночевка в доме Аристотеля теперь казалась далекой сказкой. Испытанный в детстве ужас окончательно затмил разум. Гнат, сам того не сознавая, убедил себя в том, что дом тот стоял в центре какого-то Контура и что на этот раз все произойдет так, как должно быть с человеком, оставшимся беззащитным перед снами: кошмары, бессонница, смерть…