Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт

Однако подобная решительность приводит нас к мысли о том, что угасающее желание – просто еще одна текущая проблема и ее можно и нужно решить. И журнальные статьи, и книги в стиле «помоги себе сам» учат нас смотреть на недостаток секса в отношениях как на вопрос, который легко снять, научившись лучше управлять временем и расставлять приоритеты. В самом крайнем случае причина проблемы кроется в недостатке коммуникации. Если в организме не хватает тестостерона, надо принять пилюлю – вот и решение. Если лекарства не помогают, есть много других способов: книги, видео и всякие интимные игрушки помогут навести порядок в сексуальной сфере и достичь невообразимых высот экстаза. В книге Against Love («Против любви») Лора Кипнис пишет:

Появились новые отрасли экономики и рыночные ниши; в передовые технологии вкладываются серьезные инвестиции. Возникают разные чудеса вроде «Виагры» или порно для семейного просмотра: на закате капитализма мы создали свой Лурд[22] для умирающих браков. Врачи теперь умеют поддерживать жизнь в умирающем теле с помощью разных блестящих устройств, заменяющих сердце, легкие и другие органы, – а пары, вооружившись новыми технологиями, одерживают победы в борьбе с умирающей страстью.

Такой прагматический подход типичен для великой страны, где главным предназначением каждого считается решение любых проблем. Разбиваете проблему на компоненты, анализируете каждый из них, формулируете пошаговый план – вот прекрасное решение, обещающее отличные и, главное, измеримые результаты. Но если применить такой подход к проблемам в сексуальной сфере, то мы получаем модель поведения с акцентом скорее на сексуальных дисфункциях, чем на чувствах и эмоциях. Психотерапевт Леонор Тифер, занимающаяся проблемами секса, предостерегает: в этой парадигме тело представляется конструктором из отдельных элементов, и удовлетворение воспринимается как следствие слаженной работы всего конструктора.

Акцент делается на физических результатах, а не на желании и удовольствии, что означает повышенное внимание к гениталиям, а значит, имеет ярко выраженную ориентацию на мужчин. Мало того, теперь пациентом является пенис, а не его хозяин; способность достичь уверенной эрекции и сохранять ее считается более важной, чем любые другие аспекты сексуальных отношений. С появлением «Виагры» секс легко свести к количеству и качеству эрекций. (Сейчас ведутся работы по созданию «Виагры» для женщин: вот радость-то для всех любящих мужей, которым сейчас приходится выторговывать секс за помощь по дому. Для жен, связывающих отсутствие у себя желания скорее с романтической стороной отношений, чем просто с тумесценцией[23], это не такая уж хорошая новость.) Субъективный опыт, связанный с сексуальным удовольствием, заменяется объективным перечнем легко контролируемых критериев, выглядящим, однако, чересчур упрощенно: эрекция, половой акт, оргазм.

Сексуальность блокируется и убивается попытками все измерить и проанализировать и тем более сравнить собственные отношения с какими-то статистическими показателями. Журнал Newsweek пишет, что, если партнеры занимаются сексом не более десяти раз в год, принято считать, что в браке секса нет. Если партнерам удается заняться сексом хотя бы одиннадцать раз в течение двенадцати месяцев, они могут быть спокойны. Остальные, видимо, попадают в число 15–20 % пар, у которых сексуальная жизнь в порядке. В последнее время мы слишком много беспокоимся о количестве половых актов и оргазмов. Как часто мы занимаемся сексом? Насколько интенсивно? Хорошо ли у нас все получается? О более расплывчатых и не поддающихся подсчету аспектах сексуальной жизни: любви, близости, влиянии и подчинении, чувственности, возбуждении – редко пишут на первых полосах газет и упоминают на обложках журналов. Эротизм как неизмеримый показатель присутствия в отношениях жизни и воображения сводится к тому, что французский автор Жан-Клод Гийбо называет une arithmetique physiologique – арифметикой физиологии.

Мы превращаем секс в физиологическую функцию; параллельно возникает и связанная с ней концепция дисфункции. Мы не говорим больше об искусстве секса; разговоры касаются исключительно механической стороны дела. Авторитет перешел от религии к науке, а ведь наука – гораздо более непререкаемый арбитр. Медицине теперь известно, как напугать даже тех, кто ни в грош не ставит религию. В конце концов, что такое грех по сравнению с диагнозом? Раньше человек сверял свое поведение с требованиями морали, а сейчас следит за тем, нормально ли функционируют его органы, и страх возможной неудачи можно считать мирской версией прежней боязни греха.

По моему опыту, лечение, делающее слишком большую ставку на результативность и надежность, нередко только усугубляет проблему. «Отрасль повышения качества секса» формирует страхи и запреты. Слишком часто вся прелесть и живость сексуального контакта переносится в стерильное, неконкурентоспособное и не ориентированное на результат пространство. Чувственность просто не живет там, где постоянно ведут счет победам.