Размороженная зона

Именно поэтому, подняв по тревоге бойцов и подведя их к огороженной локалкой территории, капитан и не подумал скомандовать немедленный штурм, а просто расставил вертухаев с автоматами вокруг и приказал не соваться близко к забору. Он прекрасно видел багровые отсветы от горящего за локалкой огня, но был уверен в том, что спасать там уже некого. Да и не особенно рвался капитан спасать лагерных активистов – уж он-то хорошо знал, что они собой представляют, и в глубине души даже испытывал определенное удовлетворение при мысли о том, что эти подонки наконец-то получили свое.

– Машину за Васильевым отправили? – резко спросил он стоявшего рядом сержанта.

– Так точно. Они уже наверняка сюда едут, тут всего-то пять минут туда, пять обратно.

«Плюс еще минут десять наш товарищ подполковник просыпаться будет, – подумал капитан. – Хотя нет. Это я зря. Уж сегодня-то он наверняка встанет побыстрее, когда услышит, какие у нас тут новости».

Капитан едва заметно скривил губы в злорадной усмешке. Ему с самого начала не нравилась затея с перевоспитанием, о чем он честно и предупредил Васильева, когда тот давал им приказ. Но субординация – вещь в армии нерушимая. Васильев – подполковник, а он всего лишь капитан, так что его мнением «хозяин» спо-койно пренебрег. С другой стороны, возможно, и сам Васильев затеял все это не по своей инициативе. То-то к нему незадолго до начала «перевоспитания» какой-то непонятный тип приехал. Кто он такой, никто не знал, но повадки у гостя были явно начальственные.

В проеме дыры, напротив которой и стоял капитан, неожиданно мелькнула какая-то черная тень. Стоявший впереди и чуть справа солдат вскинул автомат.

– Не стрелять!! – Капитан рванулся вперед и ребром ладони подбил ствол автомата вверх. Впрочем, этого можно было и не делать – солдат успел услышать команду и спуск не нажал.

– Я же ясно сказал, не стрелять!

– Но там же… – начал вертухай.

– Если они из дыры вылезут и на нас кинутся – тогда пали. А до тех пор вообще забудь, что у тебя автомат есть! Эй, сержант! Быстро пробеги вокруг, еще раз всех предупреди – если хоть один выстрел услышу, то мне все равно, попал или не попал, два года дисбата я стрелку обеспечу.

Сержант кивнул и скрылся в темноте. В этот момент сзади раздался приближающийся шум мотора, и на пространство перед локалкой выехал «уазик», осветивший все перед собой ярким светом фар.

Увидев, как из машины вываливаются Васильев и лагерный «кум», капитан испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения – кажется, обошлось. Теперь за то, что случится дальше, отвечает уже не он, а подполковник Васильев. Его же дело маленькое – приказы выполнять. А еще через секунду, рассмотрев в ярком свете фар лицо Васильева, капитан, кроме облегчения, испытал и злорадство. Васильев был бледен как мраморная статуя, уголки губ у него подергивались, а походка была неровной, словно подполковник хромал одновременно на обе ноги. «Явился, перевоспитатель. Ну вот, теперь полюбуйся на то, чего ты достиг», – промелькнуло в голове офицера.

– Колосов! В чем тут у вас дело?! – В конце этого короткого вопроса голос Васильева сорвался.

– Зэки бунтуют, товарищ подполковник! Захватили шестой барак, – доложил капитан. Шестым бараком официально именовалась пресс-хата.

– Как… Почему… – Васильев ни одного вопроса толком не мог довести до конца. То ли из-за того, что губы тряслись, то ли потому, что он сам прекрасно понимал, почему взбунтовались зэки.

– Что вы предприняли? – почти нормальным голосом спросил вышедший из-за спины начальника лагеря «кум». Этот выглядел поспокойнее. Оно и понятно – он, в общем, тоже за введение новых порядков не отвечал, даже пытался отговорить «хозяина».

– Поднял бойцов по тревоге, окружил территорию, на которой располагаются бунтующие.

– Туда не лезли?

– Нет.

– А в переговоры с заключенными вступали?

– Нет, ждали вас.

«Кум„ кивнул. По выражению его лица капитан видел, что начальник оперчасти прекрасно понял, почему он ждал начальство, и вполне одобряет это решение. «Кум“ повернулся к Васильеву и спросил:

– Что делать будем, Алексей Иванович?

Васильев несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, словно вытащенная из воды рыба. Он был в полной растерянности. Начальник лагеря очень надеялся, что все обойдется, что зэки не решатся на бунт. И теперь, когда «разморозка» все-таки началась, просто не знал, что делать.

– Прожекторы направьте сюда, на локалку! – приказал он.

Приказ прозвучал тихо, и его, конечно, никто бы не услышал, но исполнительные сержанты с лужеными глотками тут же подхватили его, и через несколько секунд прожекторы с вышек ярко осветили пространство перед продырявленной локалкой, напрягшихся бойцов с автоматами наготове, рвущихся с поводков, бешено хрипящих, роняющих с клыков на снег пену овчарок и группу начальства перед «уазиком», прикрываемую несколькими вооруженными вертухаями.

Быстрое и четкое исполнение его приказа придало Васильеву сил и уверенности в себе. Он собрался с духом и заговорил почти нормальным командным голосом: