Размышления команданте революции

Реальные производители сахара — недавно освобожденные рабы и крестьяне, многие из них бойцы Освободительной армии, превращенные в «прекаристов» — владельцев отзывных владений — или полностью лишенные земли, кого бросили на рубку тростника в крупных латифундиях, созданных американскими компаниями или кубинскими землевладельцами, которые наследовали, покупали или крали земли, — были сырьем, благоприятным для усвоения революционных идей.

Хулио Антонио Мелья, основатель Коммунистической партии вместе с Балиньо, кто знал Марти и вместе с ним создал партию, которая должна была привести Кубу к независимости, подхватил знамя, добавил к нему энтузиазм, порожденный Октябрьской революцией, и отдал этому делу свою кровь молодого интеллигента, захваченного революционными идеями. Восемнадцать лет спустя кровь коммуниста Хесуса Менендеса слилась с кровью Мельи.

Мы, подростки и молодые люди, учившиеся в частных школах, даже не слышали имя Мельи. Наше происхождение из класса или социальной группы, имевшей большие доходы, чем остальное население, осуждало нас как человеческих существ на то, чтобы быть эгоистической и эксплуататорской частью общества.

Я имел привилегию прийти в Революцию путем идей, избежать скучной судьбы, на которую обрекала меня жизнь. В другие разы я объяснял, почему так произошло. Сейчас я вспоминаю об этом только в контексте того, что пишу.

Ненависть к Батисте за его репрессии и преступления была так велика, что никто не заметил идей, которые я высказал в своей защитной речи на суде в Сантьяго-де-Куба, когда в вещах бойцов нашли даже книгу Ленина, изданную в СССР, — она была приобретена благодаря кредиту, которым я пользовался в книжном магазине Народно-социалистической партии на проспекте Карлоса III в Гаване. «Кто не читает Ленина, тот невежда», — бросил им я среди допроса на первых заседаниях процесса, когда этот факт выдвигали как элемент вины. Меня еще судили вместе с остальными выжившими арестованными.

Нельзя хорошо понять того, что я утверждаю, если не учитывать, что в момент, когда мы атаковали «Монкаду», 26 июля 1953 года, — эта акция совершилась благодаря организационным усилиям, длившимся более года, при этом мы не рассчитывали ни на кого, кроме самих себя, — в Советском Союзе превалировала политика Сталина, внезапно умершего несколькими месяцами ранее. То был честный и преданный коммунист, который позже совершил тяжелые ошибки, приведшие его на чрезвычайно консервативные и осторожные позиции. Если бы такая революция, как наша, тогда имела успех, Советский Союз не сделал бы ради Кубы того, что позже сделало советское руководство, уже освободившееся от тех темных, скрытных методов, с энтузиазмом воспринявшее социалистическую революцию, совершившуюся в нашей стране. Это я хорошо понял, несмотря на мою справедливую критику в адрес Хрущева за факты, слишком хорошо известные.

Советский Союз обладал самой мощной армией из всех, имевшихся у сторон, которые участвовали во Второй мировой войне, только она перенесла чистку и была демобилизована. Ее командующий недооценил угрозы и воинственные теории Гитлера. Прямо из столицы Японии важный и авторитетный агент советской разведки сообщал ему о неизбежности нападения 22 июня 1941 года. Оно захватило страну врасплох, страна не находилась в боевой готовности. Многие офицеры были в отпусках. Даже без самых опытных командиров частей, которые были смещены, если бы войска были предупреждены и развернуты, нацисты с первой минуты столкнулись бы с мощными силами и не уничтожили бы на земле большую часть боевой авиации. Хуже того, чистка была внезапной. Советские солдаты не сдавались, когда им говорили о вражеских танках в тылу, как делали остальные армии капиталистической Европы. В самые критические моменты, когда температура была ниже нуля, сибирские патриоты запустили станки на военных заводах, которые Сталин предусмотрительно перевез в глубь советской территории.

Как рассказывали мне сами руководители Советского Союза, когда я посетил эту великую страну в апреле 1963 года, русские революционные бойцы, закаленные в борьбе против иностранной интервенции, когда были брошены войска на борьбу с большевистской революцией, после чего она оказалась в блокаде и изоляции, установили связи и обменивались опытом с немецкими офицерами, наследниками прусской милитаристской традиции, униженными Версальским договором, который положил конец Первой мировой войне.

Разведывательные службы СС устроили так, что начались интриги против многих из тех, кто в своем огромном большинстве был верным Революции. Побуждаемый недоверием, ставшим болезненным, Сталин в годы, предшествующие Великой Отечественной войне, уничтожил 3 из 5 маршалов, 13 из 15 командующих армией, 8 из 9 адмиралов, 50 из 57 генералов корпуса, 154 из 186 генералов дивизии, сто процентов армейских комиссаров и 25 из 28 корпусных комиссаров армии Советского Союза.

Эти тяжелые ошибки стоили Советскому Союзу огромных разрушений и более 20 миллионов погибших; некоторые уверяют, что 27 миллионов.