Размышления о богослужении

Часто спрашивают: а как получилось, что они перешли через Красное море посуху? Какова была техника этого перехода? И разные авторы, разные исследователи, толкователи отвечают на этот вопрос по-разному. Но я думаю, что никто на этот вопрос не ответил так, как автор этого ирмоса: «по бездне стопами» – вот как они перешли. Не по какой-то жидкой жиже, которая образовалась оттого, что вода схлынула, а «по бездне стопами». Это очень страшно – идти по бездне стопами. Это дорога, которая, без сомнения, приведет к гибели и привела бы их к гибели, если бы не Бог, Который вел их и Который следил за каждым их шагом. «По бездне стопами» идет Израиль. Только поэт может так глубоко понять библейский текст, который и нас учит в какие-то периоды нашей жизни тоже проходить через дни, месяцы, а может быть, и годы «по бездне стопами», на грани срыва. Но не сорвемся, потому что с нами Бог.

Еще один ирмос первой песни, из Рождественского канона. «Христос рождается, славите; Христос с небес, срящите (встречайте); Христос на земли, возноситеся. Пойте Господеви, вся земля, и веселием воспойте, людие, яко прославися». Здесь от библейской песни осталось два слова: «яко прославися». Смотрите: «Пою Господу, ибо Он славно прославился; коня и всадника его ввергнул в море». Вот это «ибо прославился» переносится составителем ирмоса святым Иоанном Дамаскином в Рождественский канон. А остальные слова – «Христос рождается, славите; Христос с небес, срящите; Христос на земли, возноситеся» – берутся им из проповеди, которую некогда сказал в день Рождества Христова Григорий Богослов. В IV веке сказал свою проповедь Григорий Богослов; в VIII веке составил, используя слова из этой проповеди, свой Рождественский канон Иоанн Дамаскин; в незапамятные времена воспел свою песнь Моисей и вместе с ним те, кто бежали из Египта, – от этой песни здесь остались слова «яко прославися»; и вот уже двенадцать веков со времен Иоанна Дамаскина мы, бесчисленные поколения христиан, воспеваем эту песнь в течение более чем месяца в рождественское время каждый год. И таким образом сливаются в один хор все голоса: голоса тех, кто пел эту песнь давным-давно, три с лишним тысячи лет назад в безводной Палестине; голос святого Григория Назианзина, IV век; голос Дамаскина, VIII век; и дальше – голоса тех, кто пел и читал этот канон в VIII, IX, X… в XX веке, – все наши голоса сливаются в один хор.

Еще один ирмос – ирмос Пасхального канона. «Воскресения день, просветимся, людие. Пасха, Господня Пасха! От смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас преведе, победную поющия». Одно слово: «победную песнь» (επινίκιον) осталось в этом ирмосе от песни пророка Моисея. Одно, но очень важное: как Моисей перевел Божий народ через Чермное море «по суху», «по бездне стопами», – так и Христос перевел нас от смерти к жизни. Человек вне Бога идет путем от жизни к смерти. Но в Боге, встретив Христа в своей жизни, мы находим новую – очень страшную, но удивительную и очень радостную дорогу: от смерти к жизни, от жизни временной к жизни вечной, к жизни, у которой нет конца.

Еще один ирмос, который будет потом присоединен к канону Андрея Критского – к Великому покаянному канону. «Помощник и Покровитель бысть мне во спасение. Сей мой Бог, и прославлю Его; Бог отца моего, и вознесу Его, славно бо прославился». Здесь, в этом ирмосе большая довольно цитата из книги Исход, но только не из самого начала песни Моисея, а из второго ее стиха: «Господь крепость моя и слава моя, Он был мне спасением. Он Бог мой, и прославлю Его; Бог отца моего, и превознесу Его».

Вот так, по таким законам составляется первая строфа каждой песни канона. Затем к этой строфе прибавляются еще три-четыре или даже пять строф, которые полностью сохраняют и повторяют стихотворный размер первой строфы, стихотворный размер ирмоса. Разумеется, в славянском переводе эта метрика не сохраняется, потому что прозаический перевод стихов дословный. Но вот в греческом оригинале это всегда очень важный момент. Все остальные тропари данной песни (в данном случае, первой песни) в точности повторяют стихотворный размер ирмоса, который как бы задает тон на целую песнь.