Размышления о Евангелии от Иоанна

Вставки, на которых я остановился столь подробно, конечно, не меняют смысла повествования, не искажают фактов, изложенных в Евангелии. Но они искажают рассказ стилистически, делают его похожим на добросовестно написанное школьное сочинение. Для Евангелия характерна лапидарность, краткость, некая недоговоренность; в нем всегда что-то словно недосказано, всегда много воздуха. Вставки, не изменяя содержания, делают текст каким-то двухмерным, не оставляют в нем воздуха. Возьмем первую вставку. Если Иисус, «наклонившись низко, писал перстом на земле», то само собой разумеется, что Он не обращал внимания на пришедших.

Эта вставка – типичная средневековая глосса, когда читатель дописывал на полях то, что ему казалось не совсем понятным. Быть может, для тех, кто не очень хорошо владел греческим языком, такие вставки и были необходимы, помогали понять текст, но нам они только мешают. Поэтому задача современного читателя заключается в том, чтобы читать евангельские тексты в переводах, сделанных не со случайных рукописей, а с надежных источников. В частности, лучше пользоваться переводом Нового Завета под редакцией епископа Кассиана (Безобразова), хорошо передающим стилистику оригинала и – это главное – основанным на солидной рукописной базе: надежных современных изданиях и древнейших рукописях.

Чтобы убедиться в ненужности позднейших добавлений к тексту, обратим внимание на четвертую вставку: «… и не видя никого, кроме женщины». Раз все ушли, значит, Иисус и не мог никого, кроме женщины, увидеть, поэтому не нужно говорить об этом дважды. Подлинный евангельский текст тем и отличается от неподлинного, что в нем нет ничего лишнего, нет литературных красот, нет избыточных подробностей. А все, что в нем есть, – это самое важное, самое главное.

Теперь поразмышляем о содержании этого текста. Люди, которые привели к Иисусу женщину, говорят Ему: «Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?» В греческом тексте на первом месте стоит местоимение «Ты», которое грамматически не так уж необходимо. Значит, здесь подчеркивается противопоставление точек зрения Моисея и Иисуса: Моисей вот так учил, а Ты что скажешь? – спрашивают они, ожидая услышать что-то не соответствующее закону Моисея, что-то, в чем можно Его уличить как нарушителя закона. Провокационный характер вопроса очевиден. И именно по этой причине – или в том числе еще и по этой причине – Иисус им ничего не отвечает. Низко наклонив голову, Он молча что-то пишет на земле. И богословы, и проповедники, и мыслители всех эпох пытались разгадать, что же именно Иисус писал перстом на земле. Высказывались разные мнения, предположения, но никто не сумел дать ответ на этот вопрос.

Иисус молчит, потом «восклоняется» (поднимает голову) и произносит: «Кто из вас без греха, первый брось в неё камень». Бросить камень – значит, выступить в роли исполнителя судебного приговора, потому что побить камнями – об этом прямо говорит книга Второзаконие – можно было лишь по постановлению суда, на основании свидетельских показаний не менее чем трех человек. Иисус в довольно жесткой форме выражает мысль о таком суде: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень». То есть кто-то должен выступить от имени суда и привести приговор в исполнение.

В литературе часто встречается арамейское выражение: «Есть суд, но есть Судья». Суд какой? Человеческий. Но есть и Судья – Бог. Не эту ли фразу пишет Иисус на песке? Во всяком случае, очевидно, что Он имеет в виду нечто подобное. И люди, «будучи обличаемы совестью», как поясняет позднейшая вставка, расходятся. В Евангелии не говорится, почему эти люди уходят один за другим, но комментатор добавляет, что они были обличаемы совестью. Между тем слово «совесть» (по-гречески «сюнейдесис

», а на латыни conscientia) вообще отсутствует и в Ветхом, и в Новом Завете.

Мы понимаем, что такое совесть, исходя из опыта – личного, святоотеческого, из опыта европейской культуры. Это тот внутренний голос, который обличает нас, который из глубин нашего «я» говорит нам, чего нельзя или что предосудительно делать. В том значении, в каком мы употребляем слово «совесть», в Ветхом Завете употребляется слово «сердце». О людях, которые привели грешницу к Иисусу, можно сказать, что в них сердце заговорило. Иисус обратился к их сердцам – и сердца проснулись. Есть суд человеческий, но есть и Судья. Что скажет Судья? И вправе ли судить мы? Ведь все мы грешны. Вот почему эти люди уходят.