Размышления о Венере Морской

Гелеполис представляла собой движущуюся башню на дубовых колесах. Основание у нее было квадратным, а борта наклонными. Мнения относительно общих ее размеров расходятся. Диодор утверждает, что в высоту она достигала 150 футов при 75 футах ширины[45]. Много позже Виртувий вычислил, что весить она должна была 125 тонн, впрочем, в данном случае мы можем иметь дело всего лишь с абстрактной математической задачей, не более того. В ней было девять этажей, и она легко перекрывала стены Родоса. Она была битком набита катапультами, абордажными крюками и перекидными мостиками, позволявшими легко поднять пехотинцев на те самые стены, на которые они не смогли взобраться по лестницам. Двигалась она с жутким грохотом и скрежетом, но двигалась — и что еще удивительней, для того чтобы стронуть ее с места, требовались слаженные действия команды в три тысячи четыреста человек. Как большинство осадных машин того времени, снаружи она была покрыта плотной чешуей из плетеных щитов и бычьих шкур. На самом верху располагалась площадка для лучников, но предпоследний этаж предназначался для огромных баков, вода в которые подавалась с помощью насосов по шлангам, сделанным из коровьих кишок. По обе стороны к Гелеполис пристроили по черепахе с таранами, а еще — крытую галерею, под защитой которой могли работать саперы. Нетрудно представить, что почувствовали родосцы, когда увидели эту огромную осадную машину на стартовой позиции. С городской стены им наверняка было видно, как инженеры опробуют это чудище, проверяют готовность таранов и выдвижных мостиков, прежде чем придвинуть ее к выбранному участку стены. Горожане предпринимали отчаянные попытки сорвать строительные работы, но тщетно. Сил для предпринимаемых время от времени вылазок катастрофически не хватало; саперы быстро тушили горящие стрелы; кропотливо просчитанные подкопы наталкивались на не менее продуманные контрподкопы, которые сводили на нет все усилия. К Деметрию была послана делегация книдян — в качестве посредников в переговорах, это породило в городе новые надежды. Деметрий, однако, отказался от каких бы то ни было переговоров. Его ответом стала Гелеполис. Он приказал выдвинуть ее на стартовую позицию, наметанным глазом тут же подметив, что тут же обрушившийся на нее со стороны города ливень метательных снарядов практически не опасен. Что ж, решимости родосцам явно было не занимать. Боевого духа тоже. Союзники регулярно снабжали их продовольствием, в количествах вполне достаточных. Первая победа досталась им: Деметрию дважды не удалось взять город с моря, а еще одна попытка одержать верх при помощи взятки тоже провалилась. Его агенты сумели выйти на Афинагора, начальника родосской караульной службы, предложив за соучастие весьма солидную сумму; об этом предложении было тут же доложено родосцам, которые постановили: наградить Афинагора за честность золотым венком и пятью талантами серебра. Афинагор был уроженцем не Родоса, а Милета и командовал египетскими наемниками, и этот его поступок тем паче было расценен как добрый знак. Чтобы еще сильнее укрепить решимость осажденных стоять до конца, родосцы объявили, что любой гражданин, павший с оружием в руках, будет похоронен за счет города, его родителям и членам его семьи будет назначено содержание от городской казны, а дочерей, в случае их замужества, приданым обеспечит все та же казна. Сыновьям же, значилось далее в декрете городских властей, по достижении совершеннолетия на празднестве Диониса в городском театре будет вручен полный боевой комплект. Это был мудрый политический ход. Воодушевленные этими обещаниями, причем не меньше, чем поступающей со всех сторон подмогой, родосцы взобрались на стены города и приготовились защищать их до последней капли крови.

Видимо, примерно на этой стадии осады часть войска неприятеля сумела прорваться на одном из участков сквозь городские укрепления, и бойцы вернулись в лагерь и доложили, что в городе они наткнулись на художника Протогена, который в своем обнесенном стенами саду писал картину, не обращая ни малейшего внимания на оглушительный грохот атак и контратак. К Деметрию уже приходила делегация родосцев с просьбой сохранить это произведение искусства целым и невредимым. Согласно анекдоту, приведенному у Плиния, Деметрий пригласил Протогена к себе в ставку и, когда художник прибыл, спросил его, как же тот может спокойно работать над своей картиной, когда судьба его родного города висит на волоске. Художник ответил: «Я уверен, что ты воюешь с людьми, а не с искусствами». В ответе этом был весьма тонкий привкус лести; впрочем и этого хватило, чтобы завоевать расположение Деметрия, который приставил к художника личного телохранителя и приказал ни в коем случае его не трогать.