Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол»

Дико звучат сегодня утверждения некоторых наших «экзотических» историков, что Гитлер не планировал разрушения политической системы СССР и порабощения Советского Союза. Опомнитесь, господа! Здесь уместно задать вопрос, опасался ли Гитлер нападения СССР на Германию в 1941 году? Эту версию отвергают генералы вермахта. Так генерал К. Типпельскирх вспоминал: «То, что Советский Союз в скором будущем будет стремиться к вооружённому конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом. Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы замечательных успехов» [Типпельскирх, 1999, с. 239–240]. Какое завидное спокойствие и уверенность немецкого генералитета в миролюбивой политике их восточного соседа! Это подтверждает и высказывание генерала Б. Мюллера: «За всё время подготовки к войне против СССР вопрос о превентивном нападении со стороны СССР ни разу серьёзно не рассматривался. Необходимые на этот случай оборонительные мероприятия не проводились – ни в пограничных районах, ни в глубине расположения германских войск не было создано никаких укреплённых рубежей… Стратегические резервы противника находятся в глубине русской территории. Это обстоятельство особенно убедительно подтверждало чисто оборонительные намерения русских» [Мюллер-Гиллебранд, 2002, с. 279, 281]. Какое приятное заблуждение немецких генералов для советского руководства, но оно им не воспользовалось в нужный момент.

Свидетельствует маршал артиллерии Н. Н. Воронов: «Война надвигалась с каждым часом, об этом сигнализировали донесения с границы, а в Наркомате обороны СССР обращали мало внимания на угрожающие симптомы. Никаких совещаний о возможной войне с Германией в наркомате не проводилось. Была самоуспокоенность и благодушие» [Воронов, 1963, с. 170]. То же самое пишет в своих мемуарах «Солдатский долг» маршал К. К. Рокоссовский: «Нередки были случаи пролётов немецких самолётов. Стрелять по ним категорически запрещалось. Так, в районе Ровно произвёл вынужденную посадку немецкий самолёт, задержанный нашими солдатами. В самолёте оказались четыре немецких офицера в кожаных пальто (без воинских знаков). Самолёт был оборудован новейшей фотоаппаратурой, уничтожить которую немцам не удалось (не успели). На плёнках были засняты мосты и железнодорожные узлы на киевском направлении. Обо всём этом было сообщено в Москву. Каким же было наше удивление, когда мы узнали, что распоряжением, полученным из Наркомата обороны, самолёт с экипажем приказано было немедленно отпустить в сопровождении (до границы) двух наших истребителей. Вот так реагировал центр на явно враждебные действия немцев» [Рокоссовский, 2002, с. 29–53].