Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол»

Пауль Карель пишет: «В книге “Советская армия” под редакцией британского военного историка Лидделла Гарта доктор Раймонд Л. Гартофф, досконально изучивший все источники, заявляет, что сведения о планах Германии напасть на СССР и даже дату этого события сообщил советским разведчикам анонимный источник в немецком генштабе. Чего ещё не хватало Сталину и Генштабу Красной армии? Кремлю на блюдечке преподнесли все секреты Гитлера. Следовательно, Москва могла превратить операцию “Барбаросса”, по сути своей основанную на внезапности, в сокрушительное поражение для Гитлера в течение двадцати четырёх часов. Предположим, конечно, что Сталин сделал верные выводы из представленных ему сведений. Почему же он ничего не предпринял? Совершенно очевидно, что сообщения о приготовлениях Гитлера к нападению не вписывались в рамки сталинской концепции» [Карель, 2003а, с. 47]. Ну и наглым же человеком был Гитлер – не посчитался со сталинской концепцией, а взял и напал!

Генерал-полковник Гот, отвечая на вопрос П. Кареля, пишет, как бы заранее отвечая на концепцию В. Суворова, изложенную в его книге «Ледокол», что «к какому бы мнению кто бы ни склонялся, Сталин, совершенно очевидно, не собирался нападать на Германию в 1941 году. Процесс полного перевооружения Красной армии, особенно в том, что касается танковых частей, находился на середине» [Там же, с. 54].

Конечно, для историков, наверное, будет любопытен тот факт, что в приграничных районах Западного фронта было сосредоточено войск РККА значительно больше, чем требовалось для обороны, по субъективному мнению Гота. При этом он не уточнил, сколько же требовалось войск для обороны СССР на этом стратегически важном направлении при отражении агрессии. С чего бы это, если заранее обо всём знал и предвидел?

Мне не хочется здесь писать о проявленном в борьбе с врагом в первые дни войны массовом героизме советских воинов, оказавшихся в безвыходной ситуации, полной трагизма и отчаяния. Свидетелей массового героизма не сохранилось, а вот массового дезертирства, панического отступления и сдачи в плен – сколько угодно. Но это вовсе не значит, что среди красноармейцев, оказавшихся тогда в сложной боевой обстановке, не было случаев проявления героизма, как одиночками, так и воинскими подразделениями. Признаюсь, но правдивей всего об этом свидетельствуют, не умаляя и не возвеличивая героического сопротивления воинов Красной армии в первые дни войны, воспоминания немецких солдат и генералов.