Размышления перед казнью

Вопрос: Каковы были, по вашему мнению, более глубокие причины путча 20 июля 1944 г.?

Ответ: Недовольство Гитлером, а также политической системой и ведением войны. Поскольку добровольный отказ Гитлера от власти казался исключенным, заговорщики решили устранить его. Тем самым они хотели одновременно освободить солдат и чиновников вермахта от присяги [фюреру]. Имелась ли и какая именно политическая система, считавшаяся ими приемлемой, мне неизвестно. В военной области, насколько я знаю, намерения закончить войну путем капитуляции не было. Имелся приказ Вицлебена⁴⁹⁷ как «Верховного главнокомандующего вооруженными силами», который был отвергнут всеми получившими его⁴⁹⁸.

Далее, аналогичные приказы были направлены командованиям отдельных военных округов, но также выполнены не были⁴⁹⁹.

Вопрос: Были ли заметны заранее какие-либо признаки или имелись ли какие-либо сообщения, позволявшие предположить существование этого движения с целью государственного переворота?

Ответ: Для ОКВ и для меня — нет. Гитлер никаких сообщений или предупреждений на сей счет не получал. Со мной он об этом не говорил ни до, ни после покушения. В ходе следствия было установлено, что некоторые офицеры ОКХ и абвера (в Берлине) о намеченном покушении знали, но не донесли⁵⁰⁰.

Вопрос: Я не хотел бы расспрашивать вас о подробностях путча, ибо для вашей защиты это несущественно. Скажите только: участвовал ли в путче хотя бы один командующий фронтом?

Ответ: Нет. Участвовал ли вообще какой-либо из командующих фронтами в планировании путча, остается невыясненным. Насколько мне известно, никто⁵⁰¹. Попытка генерала Бека установить связь с ними не удалась⁵⁰².

Вопрос: Какую роль играли в этом деле вы сами?

Ответ: Я присутствовал при взрыве бомбы в (картографическом) деревянном бараке ставки Гитлера «Волчье логово» при обсуждении обстановки (когда полковник Штауффенберг, подложив бомбу с часовым механизмом под бетонную плиту стола, быстро удалился и, преодолев несколько зон охраны, благополучно улетел в Берлин. — Прим, пер.) и по приказу фюрера, который продолжал без помех осуществлять свою правительственную и командную власть, отдал требовавшиеся распоряжения всем составным частям вермахта и командующим военными округами⁵⁰³.

Вопрос: Я спрашиваю вас о 20 июля 1944 г. только потому, что на предварительном следствии вы обвинялись в том, что виновны в смерти фельдмаршала Роммеля или были причастны к ней⁵⁰⁴.

Ответ: Роммель был сильно скомпрометирован показаниями одного подполковника из штаба командующего войсками во Франции. Фюрер показал мне протокол допроса и велел вызвать к себе Роммеля через начальника управления личного состава⁵⁰⁵. Роммель явиться отказался, ибо был нетранспортабелен. Тогда фюрер приказал послать к Роммелю своего шеф-адъютанта с протоколом и письмом, которое я написал под диктовку Гитлера. В этом письме Роммелю предлагалось на выбор: если он чувствует себя невиновным, явиться к фюреру, в противном случае арест его неминуем, и ему, естественно, придется держать ответ перед судом. Пусть оценит ситуацию сам и сам же, надо полагать, сделает надлежащий вывод. После ознакомления с протоколом и письмом Роммель спросил, известен ли фюреру этот протокол, а затем попросил генерала Бургдорфа дать ему время на размышление. Бургдорф получил личное приказание не допустить самоубийства из пистолета и предложить Роммелю яд — это даст возможность связать официальную причину смерти фельдмаршала с черепной травмой при автокатастрофе и позволит устроить ему, ради сохранения престижа в народе, пышные похороны. Совместная поездка [Роммеля и Бургдорфа] к врачу в Ульме привела затем к смерти от отравления ядом. По категорическому желанию Гитлера, истинную причину смерти Роммеля следовало сохранить в тайне, и фельдмаршалу были устроены государственные похороны со всеми полагающимися почестями.

Кейтель: «Суд чести»

Судебный процесс над изменниками из радов вермахта

в связи с заговором 20 июля 1944 г.⁵⁰⁶

В день путча 20.7. [19]44 г. в ставке фюрера первоначально возникло впечатление, что покушение [на Гитлера] и сам заговор связаны только с сухопутными войсками, а военно-морской флот и люфтваффе к ним непричастны. Поэтому первым распоряжением фюрера явился прилагаемый декрет⁵⁰⁷, которым все полномочия в отношении армии резерва и всех военных органов на территории Германии, включая ОКВ (кроме полномочий главнокомандующих военно-морского флота и люфтваффе), передавались рейхсфюреру СС Гиммлеру. С этими полномочиями Гиммлер во второй половине дня 20 июля вылетел в Берлин.

Фюрер как Верховный главнокомандующий и глава государства решительно стоял за то, чтобы в этом угрожающем положении, в возникновении которого участвовали и гражданские круги, Гиммлер использовал полицию. Тем самым ему как командующему армией резерва было отныне разрешено использовать полицию в качестве вспомогательной карательной организации.