Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

– Я уже им ответил, – Ватару блаженно улыбался, как всегда при прикосновениях Мивако.

– Не тяни кота…! – вспылил, наконец, оябун. – Что ответил?!

– Вот это было обидно. – Асада мягко отстранил секретаршу и пристально посмотрел в глаза товарищу. А ты сам как думаешь, что я ответил?

– Сам озвучь, – неуступчиво упёрся босс, который с подавляющим большинством народу в этом мире общался совсем другим тоном.

– «Помогай слабым, борись с сильными». – Асада пожал плечами, указывая на выложенные мозаикой по стене иероглифы.

– Что, так и сказали?! – восхитилась Мивако, возвращаясь к загривку непосредственного начальника-финансиста и разминая уже четвёртый и пятый позвонки.

– Так и сказал.

– Блин, будешь смеяться, – неожиданно замялся кумитё. – Я почему-то подумал, что, может, в этом случае лучше и пойти на попятный. Всё-таки, твой пацан… чего тигров дразнить? Ты же понимаешь, что я далеко не из-за всех пацанов-школьников по городу скачу, всё бросив?! – снова завёлся он, поскольку его финансист под руками секретарши не обращал на него ни малейшего внимания. – Я что, за твоего сына больше тебя должен печься?! А если с ним что-то случится?!

В этот момент у Гэнки пиликнул его смартфон.

– О, ну да… как раз… – многозначительно покивал он, после чего озвучил. – «… Имиджевый ролик. Нарезка из реальных кадров, где младший Асада месит чемпиона-Нагано… слоган: „Старое время позади! Голосуй за новые времена!“ … если с младшим Асада что-то случится, поставщики пиар услуг гарантируют. Происшествие будет мгновенно конвертировано в голоса избирателей… количеством не менее, чем контрольный портфель в муниципалитете…».

– Это кто у нас такой быстрый? – поморщился Асада, явно не желая раскрывать глаза. – Я сам об этом буквально час тому, в Тамагава, подумал.

– Тебе не понравится, – хохотнул Гэнки. – Курого постромки рвёт.

– Это он тебе демонстрирует, что его расходы на негласный аппарат уходят по назначению, – не согласился финансист. – Там же всё наличными и непроверяемо. Но стукачи его хорошо работают, согласен… Быстро и точно. Даже у меня претензий нет. Как у участника эпизода.

– За то и платим, – вздохнул оябун. – Ладно. Давай серьёзно. Ватару, если бы это был мой сын, я бы оставил всё, как есть. И показал бы этому завучу… – дальше Томиясу назвал деталь мужского организма. – Но то мой сын, ему было бы неуместно оставлять меня без своей поддержки в такой ситуации.

– А мой сын что, хуже твоего? – хмыкнул Асада.

– А я не могу распоряжаться твоим сыном, – сварливо парировал начальник. – Давай честно. Ты мне в стратегической перспективе, дороже чем ситуационный бонус в виде спорного пиар-преимущества. Которое, к тому же, одноразовое. И если…

– Замолчи. – Совсем невежливо перебил Асада. – М-да, если бы кто слышал ещё, сейчас бы точно удивился…

– Меня не считайте. Меня тут нет. – Невыразительно проговорила Мивако.

– Мой пацан только сейчас стал показывать, что он мужик. – Пояснил Ватару удивлённому товарищу. – Да, мы можем вывести его из-под удара. И перевести я его могу, так, что после этого Нагано и захотят – не достанут. Но теперь ты мне скажи. Чему это его научит?

– Принимается.

Оябун коротко хлопнул по столу, поднялся и молча вышел.

Они с Асада были знакомы более трети века, ещё с яслей. Озвучивать очевидное смысла не было ни ему, ни другу.

Во-первых, перевод в другое место убьёт в Масахиро Асаде веру в справедливость. Во-вторых, покажет, что смелость и сила в этом мире ничего не стоят.

Было и в-третьих. Томиясу никогда бы этого не сказал при Асаде-старшем, но неродной сын – это очень неплохая возможность играть в беспроигрышную лотерею.

Если пацан и дальше будет успешно чистить рыло Нагано сотоварищи – это будет дополнительным кирпичиком чёрного пиара, выливаемого соответствующим подразделением организации на конкурентов.

Если же сумасшедшая старуха, родня Нагано, права – то любой печальный инцидент с парнем разыграют уже через голоса избирателей.

– «Он был молод и не боялся идти против течения, за всех нас», – проворчал себе под нос оябун, спускаясь пешком по лестнице с двадцать седьмого этажа. – И кстати, какого чёрта она старуха? Сорок пять ей, вполне ещё ничего…

Когда он был один, Гэнки любил разговаривать сам с собой.

* * *

– Вы уверены в своём решении, господин Асада? – Кога дала понять интонацией, что текущий разговор останется только между ними.

Асада бы очень удивился, если бы узнал, что он в ответ излагает ровно те же аргументы, которые в первую очередь пришли в голову его боссу.

– … таким образом, я его победу превращу в его же поражение. Если заставлю бежать. – Закончил он. – На самом деле, я это делаю как раз из заботы о нём.

– Другие подумают: вам плевать на Масахиро потому, что он приёмный, – заметила Мивако из-за спины. – Не родной, можно пожертвовать.

– А вот это уже неважно. – Мягко перебил финансист. – Правильно – делать, как надо. Бежать от собственной победы Асада не будут. Хоть кровные, хоть приёмные. Я верю в парня, он справится, – добавил Ватару после паузы.